Сам город и прилегающие острова кишели набираемыми войсками. Четыре тысячи человек было расквартировано на острове Кьоджа; три далматских полка — на Маламокко, один — в Кертозе и батальон — в Гуидессе. Словенский полк был на острове Сан-Джорджо Маджоре, а итальянский батальон под командованием Доменико Пиццамано — в форте Сан-Андреа. Шестнадцать рот было размещено на Мурано; хорватская рота с полковником Радничем во главе стояла на Фузяне; остальные войска размещались в Сан-Франческо делла Виджна и Сан-Джордже на Алдже. В общей сложности около шестидесяти тысяч человек, не считая приблизительно десяти тысяч в составе гарнизонов на материке. Кроме того, было семь военно-морских дивизионов, размещенных на Фузине, Бурано, на канале Марани и пр. Однако, даже по мнению неустрашимого графа Пиццамано, эти силы были недостаточны для наступательного союза.
Манин был вынужден признать, по крайней мере, конфиденциально, почти со слезами на глазах, ошибкой упущение удобного для действий момента, который представлялся еще до Риволи. Предпринимать такие действия теперь было бы неоправданным риском, риском игрока. Но если кости выпадут неблагоприятно для них, то независимость Светлейшей будет потеряна.
Австрия покинула их, и Манин решил, что последняя надежда теперь оставалась на милость небес. По его распоряжению были проведены специальные молебны, службы, процессии и торжественный вынос чудотворной иконы Св. Марка. Единственным результатом этого было смятение народа, что привело к демонстрациям против правителей из-за непринятия своевременных мер.
Глава XXIII. ГРАЖДАНИН ВИЛЛЕТАРД
В первое воскресенье Великого поста Марк-Антуан был разбужен утром безапелляционным вызовом Лальманта.
Маски и маскарадные костюмы исчезли с улиц и каналов Венеции, и церковные колокола призывали угомонившихся граждан к молитвам. Солнце сияло со слепящей яркостью, в воздухе носился запах весны.
Закрывшись с Лальмантом, Марк-Антуан увидел здесь средних лет мужчину среднего роста, чье бледное, худое, покрытое морщинами лицо, хитроватое, но бесстрастное, казалось слишком старым для его гибкого, подвижного тела. Его худые мускулистые ноги были обтянуты белыми штанами из оленьей кожи и черными высокими сапогами с загнутым желтым верхом. Одет он был в длинный редингот из грубого коричневого сукна с серебристыми пуговицами и очень широкими лацканами. А на конической коричневой шляпе, которую он держал в руках, красовалась трехцветная кокарда. При нем не было видно оружия.
Лальмант, не проявлявший наилучшего расположения духа, представил его как гражданина Виллетарда, посланца генерала Бонапарта.