Несмотря на все откровения, ничего не изменилось. Анна Хендерсон все равно оставалась для него запретной. Даже больше, чем раньше. Она была именно такой женщиной, которых он избегал; такой, для которой бриллиантовый браслет не заглушит боль расставания. Она вкладывала в отношения душу, и поэтому Чезаре близко не должен был к ней подходить.
Одна преграда пала; другая появилась на ее месте. Придется ему подчиниться. Было бы легче, если бы он перестал представлять ее под собой, ее стройные ноги вокруг своей талии… Чезаре откашлялся.
– Значит, у этой истории счастливый финал. – По крайней мере, для жертвы, которую он с такой готовностью порицал. Он подозревал, что травма от того, как один мужчина привел любимую сестру на грань отчаяния, оставила немало шрамов в душе впечатлительной Анны. Кому-то придется приложить немало усилий, чтобы завоевать ее доверие. Кому-то, но не ему.
И тут его осенило, словно гром среди ясного неба: когда он назвал ее испуганной девственницей, она не притворялась – она действительно такой и была! Правда все это время была у него перед носом. Как он раньше не догадался?
Подцепив длинными пальцами ее подбородок, Чезаре заставил Анну посмотреть себе в глаза:
– У вас никогда не было мужчины. – Несмотря на все усилия, его слова прозвучали как обвинение.
У нее это что, на лице написано? С сердитым и смущенным рычанием Анна отдернулась от его прикосновения. Чезаре смотрел на нее словно на двухголовое чудо. Он что, извинений ждет? Откашлявшись, она ядовито сказала:
– Не бойтесь, это не заразно.
– Почему вы ничего не сказали? – он скрипнул зубами.
– Не вижу, какое отношение моя фригидность имеет к работе!
– Вы работаете не на меня, как все время мне напоминаете, и… – Он глубоко вдохнул, прикованный к ее лицу взгляд потемнел. – Вы ни капли не похожи на фригидную.
От его прямоты у Анны внутри все растаяло; отрицание собственных чувств смылось потоком спутанных эмоций. С полуоткрытых губ сорвался прерывистый вздох.
Мысленно проигрывая их беседу, Анна проворочалась до часа ночи и в конце концов включила прикроватный светильник, сунула ноги в тапочки и вышла в гостиную апартаментов Анжелы. Включив телевизор для фона, она пошла в примыкающую кухню, чтобы подогреть себе молока. При виде своего отражения в зеркале Анна поморщилась: несколько ночей без сна оставили свой отпечаток. Круги под глазами были как настоящие синяки.
В конце концов она свернулась с чашкой какао на диване перед телевизором, переключая каналы. К середине чашки она наткнулась на передачу, в которой люди с ужасом на лицах смотрели, как парашютист падает на землю. Их радости при виде раскрывшегося в последний момент парашюта вторило трио ведущих в студии.