— Всё это будет стоить сумасшедших денег, — запаниковала я. — А я даже не знаю, какое у меня будет жалованье.
— Оплату подобных вещей я беру на себя, — отозвался Данте. — Ты работаешь на меня, и в моих интересах, чтобы у тебя было всё, что для этого требуется.
— Э нет, эти вещи так не работают, — замотала головой я. Обмануть меня было не так-то просто. — Одно дело всевозможные инструменты, пишущие принадлежности и прочие предметы, необходимые для работы. И совсем другое — личная одежда. Не надо морочить мне голову.
Конечно, я понимала, что, как правило, у раба нет своего имущества и всё, чем он пользуется — в том числе и одежда — обеспечивается хозяином. Но Данте сам сказал, что мы играем по другим правилам. Что я буду работать за жалованье, по контракту, и, следовательно, буду жить почти как свободный человек. Свобода предполагает обязанность платить. И меня устраивало принять на себя эту обязанность, лишь бы забыть — насколько это было возможно — о том знаке, что «украшал» теперь мою левую руку.
— Давай договоримся так, — решительно обратилась к Данте я. — Пусть стоимость платьев частями вычитывается из моего жалованья. Понимаю, что одного жалованья на их оплату не хватит. Тогда пусть казначей — или кто этим занимается? — вычитывает постоянную сумму до тех пор, пока я полностью не расплачусь.
Я требовательно взглянула на Данте. Он улыбнулся уголками губ и, немного подумав, согласно кивнул. И слово сдержал.
Гораздо позднее я узнала, что он просто назначил мне завышенное жалованье, в результате чего, заплатив из оного за новые платья, я получала стандартную для Архивариуса сумму. Однако на тот момент мне даже в голову не пришла такая возможность.
Данте вскоре ушёл по своим делам, а в комнату почти сразу же постучалась присланная Ренцо горничная. Действительно молодая, двадцать с небольшим, должно быть, года на три-четыре моложе меня. Тёмненькая, смуглая — как и все на юге, — с пушистыми вьющимися волосами, то и дело выбивающимися из причёски.
— Донья Эстоуни? — спросила она, одновременно приседая в реверансе.
И заодно устремляя на меня осторожно-изучающий взгляд.
«Ну, а кто же ещё? — мысленно хмыкнула я. Или у дона Эльванди в личных покоях обычно торчит по десятку девиц, так что попробуй, определи, кто есть кто?»
— Просто Сандра, — решила поправить я.
Девушка взглянула на меня настороженно. На её лице отобразилась работа мысли.
— Донья Сандра, — скорректировала она, выбрав компромиссный и потому наиболее приемлемый вариант.
— Договорились. — Я улыбнулась. — А как твоё имя?