— Прекрасно. Теперь вам пора идти, сестра Дрейк.
Это был удачный момент, чтобы испробовать свою идею. Если сестра на моей стороне, она не станет спорить.
— Я не хочу уходить сейчас, сестра. У сестры Кей выходной, а вам нужен будет помощник для транспортировки его в операционную, если он поступит к нам, конечно.
— Ну разумеется, поступит! — воскликнула женщина. — У него, бедняжки, ущемленная грыжа. Что он делал, чтобы ее избежать? Впрочем, все врачи такие.
— Тогда я остаюсь.
— Но, сестра, я просто не могу позволить вам сделать это!
— В таком случае я останусь и без вашего разрешения, — настаивала я. — У меня есть серьезные причины для неподчинения. У вас собственное мнение по поводу книги петиций. А сейчас пусть у меня будет возможность отстоять собственное мнение. Пожалуйста, сестра. Наши поступки — составные части одного целого. Это мой маленький протест.
Каттер немного посопротивлялась, но потом у нее не осталось времени спорить, потому что из лифта послышался лязг каталки и носильщик из отделения скорой помощи вытолкнул ее. Рядом с каталкой шла Мей Вильямс, в руке она держала бутылочку с кровью.
Носильщик придвинул каталку к основанию кровати так, чтобы мы втроем могли легко пациента поднять; все одновременно, чтобы ни в коем случае не сместилась капельница. Мистер Кершоу выглядел ужасно: зеленоватый цвет лица, вокруг запавших глаз и рта темные тени, заостренные скулы…
— Он очень плох и находится в шоковом состоянии, — пробормотала Мей. — Ему уже ввели морфий, и врач настаивает, чтобы больной поступил на операционный стол, как только ему введут эту кровь.
— Сестра Вильямс, в операционную сообщили? — поинтересовалась Каттер, просмотрев карточку пациента.
— Да, сестра. Мистер Чесхант как раз поднимается сюда.
— Надеюсь, старший стажер не собирается сам проводить операцию? У них что, никого больше нет?
— Они пытаются разыскать мистера Беттса, но стажер сказал, что задерживать операцию нельзя.
Мей сунула мне бланк поступления, забрала одеяла из отделения скорой помощи и ушла.
Я знала, что дело не только в мнении сестры Каттер, считающей, что стажер не сможет прооперировать ущемленную грыжу, даже если она и называла Чесханта «молодой человек». Просто ее непоколебим мая как скала приверженность врачебному этикету была глубоко оскорблена. Консультанта, по ее мнению, должен был оперировать только человек, ему равный, и было оскорблением препоручить мистера Кершоу обычному персоналу. Глядя на его холодное и влажное лицо, пытаясь нащупать его слабый пульс, я осознала: ему была бы абсолютно безразлична личность хирурга. Главное, чтобы операцию провели побыстрее.