— Но ведь мы всего лишь обыкновенные люди со своими проблемами, — заметил Дез. — В этом мы все равны, правда? У нас нет никаких оснований притворяться, что мы боги, неуязвимые и не способные ошибаться.
Я нахмурилась:
— А тебе не кажется, что пациенты доверяют нам больше, когда считают нас почти всемогущими? Если ты встанешь на одну доску с больными, признаешь, что совершаешь иногда глупые ошибки, как же они смогут положиться на тебя?
Эми кивнула:
— Никак. Они просто поговорят со мной и помогут мне разобраться с их проблемами. Мы здесь не для того, чтобы на нас полагались.
Дез подался вперед.
— Мы хотим, чтобы пациенты встали на собственные ноги. Мы поддерживаем их, только если они очень остро страдают. Во всех остальных случаях мы только маяки, помогающие людям самим решать свои проблемы, — доказывал он горячо. — Мы для них должны служить ориентиром, а не опорой.
— Существует множество психологических школ, — возразила я. — Люди вроде Баркера, помешанные на отвратительной терапии. Психоаналитики, последователи Фрейда и Юнга. Ни с одной из них вы не согласны. Так как же вы можете гарантировать стабильность кому бы то ни было? И я не считаю, что медики должны принимать участие в этих групповых забавах. Я знаю со слов Мей Вильямс, что иногда случаются взрывоопасные ситуации.
— Это правда. Каждый волен выражать свое мнение, принимая во внимание и мнение другого, — пояснил Дез. — Это очень интересно и очень помогает. Таким способом освобождаются эмоции, напряжение снимается, и у пациентов появляется возможность завязывать отношения друг с другом. Только так они снова могут научиться взаимодействовать с внешним миром. Лучше, когда люди открыто выражают свою агрессию. Постоянно вежливый человек не говорит правды, не общается от чистого сердца, не создает искренних отношений с окружающими.
— Сестра Капер отлично научилась открыто выражать свою агрессию, — заметила я. — Значит ли это, что она более эмоционально здорова, чем люди, сдерживающие ярость?
Эми Брукс скорчила гримасу:
— Точно как сестра Купер. В самом начале практики в моей первой группе я стала «пришибленной», утратила присущую мне раньше силу воли. Сестра всегда считала меня глупой и неумелой и не скрывала этого. Я даже начала верить в ее правоту, поскольку у меня все валилось из рук и путались мысли в ее присутствии. Но, думаю, теперь мы лучше узнали друг друга.
Эта печальная исповедь поставила меня в тупик.
— Я решила пойти туда, — призналась я.
— Правда? — Дез потрепал меня по плечу. — Это замечательно, мы все будем очень рады. Можно я скажу Мартину?