Я надела любимое сиреневое с серым пальто, в котором приходила на новоселье у Тома Робертса, и шарф, возвращенный мне Мартином позже. Вудхерст ожидал меня прислонившись спиной к машине.
— Я думал, что опоздаю, — заметил он. — У меня был долгий спор с Эми Брукс, и я надеялся, что ты меня дождешься.
— А у меня изменилось расписание дежурств, — ответила я.
Мужчина захлопнул за мной дверцу, обошел машину и опустился на сиденье водителя. Мы выехали прямо на главное шоссе.
— Думаю, я не ошибусь, если предположу, что мы оба не ужинали, — заявил мой спутник.
— Ты прав. Но это не имеет значения…
— Нет, имеет, — возразил он. — К тому же я ужасно хочу есть. Так что нам стоит немного подкрепиться.
— Мартин, ужина во вторник должно было хватить нам на неделю. Кроме того… не хочу, чтобы ты тратился на меня.
— Кроме того, гораздо легче разговаривать за столом, — отозвался Вудхерст. — Зайдем в тихое местечко, в «Олимпию» например, ладно? Здесь недалеко.
— Я никогда там не была, — ответила я. — Ди Воттс была: она говорит, ужин там хорош хотя бы потому, что большинство посетителей — мужчины.
— Ди Воттс права. Это маленький и тихий ресторанчик. Один из тех, о которых в рекламных проспектах пишут «с интимной атмосферой», — это означает, что там удобно разговаривать и музыка негромкая.
— Хорошо, — согласилась я. — Я ненавижу навязчивую музыку, особенно когда ем.
Как только мы разместились за угловым столиком, Мартин сказал:
— Я закажу что-нибудь для нас обоих. Какие блюда ты не любишь?
— Только кабачки, но мне их никогда не предлагали в ресторанах.
— Мне тоже, — кивнул он. — Это странно, да? Эти овощи были одной из наших школьных страшилок: кабачки на ужин каждый четверг.
Вудхерст подозвал официанта:
— Мы закажем палтуса, потом — свежий ананас и бутылку холодного рислинга. Хорошо?
— Да, сэр.
Когда официант ушел, я спросила:
— Так о чем ты хотел поговорить?
— За кофе, хорошо? — ответил мой спутник.
Поедая палтуса и ананасы, он повествовал мне о конференции.
— Додо просто потрясла этих парней. Тамошние врачи перевели ее к нам два года назад, чтобы она сменила круг общения и у нее не возникало ассоциаций с прежней жизнью. В клинике помнят, насколько она была больна. Ты ведь знаешь ее историю?
— Нет, не знаю, — откликнулась я. — Она как-то обещала рассказать о себе, но удобный случай так и не представился. Она всегда слишком занята, выслушивая чужие жалобы, чтобы поговорить о своем прошлом.
— Да, она многим из них помогла… В общем, три года назад, как раз за неделю до свадьбы, она наблюдала гибель своего жениха в автогонке. Он умер не от столкновения, а сгорел заживо в автомобиле примерно в десяти ярдах от нее. Додо пыталась перелезть через ограждение, чтобы добраться до машины, но полицейские ей помешали. Она вырывалась и отказывалась отвернуться. Ей пришлось бессильно стоять там и смотреть, как гибнет ее возлюбленный. Это было страшно.