– Как ты себя чувствуешь? – заботливый сын внимательно посмотрел на мать, и опять удивился не соответствию поставленному врачами диагнозу и ее внешнему виду.
Больная с аппетитом уплетала сваренный сыном бульон. Наконец-то она насытилась и ласково посмотрела на Егора.
– Тебе уже 34 года, – она тяжело вздохнула – Я больна и не могу работать и вести хозяйство, а кроме того при моей болезни за мной нужен уход. Может тебе пора жениться?
Она сказала это, не открывая восковой печати на своих плотно сжатых губах, и Егор задумался, что это было – ее слова или его мысли.
– Вот если бы ты женился на скромной девушке, лучше всего на медсестре? А? – мать смотрела куда – то поверх головы сына на потолок.
Егор медлил с ответом. Он открыл коробочку с табаком и, прихватив щепотку, поднес к ее носу. Мать, видимо принимая это за согласие, нюхнула, и спустя секунду взорвалась чихом. Егор вспомнил, про работу матери.
«Если не выйти ей на замену, то наймут другого дворника» – эта мысль вытеснила все остальное, так как работа матери была единственным источником их пропитания.
Он направился в смежную комнату и открыв кладовую, взял из нее ведро и лыжную палку с оторванным пластмассовым кружком, которую мать использовала для уборки мусора. Выйдя во двор дома, Егор привычными движениями начал нанизывать на металлический наконечник палки различный бумажный мусор. Фантики от конфет – это дети. Он любил детей, не смотря на то, что они часто его дразнили, и обливали водой из водяных пистолетов. Особенно он любил маленьких, которые лежали в колясках и не могли его обижать. Кусок газеты с остатками закуски – это местная пъянь. Их он обходил стороной, особенно после того случая, когда они его напоили, и оставили лежать пьяного в кустах за детской площадкой. Он тогда сильно испугался. Проснулся, открыл глаза и ни чего не увидел. Подумал, что ослеп и заплакал, стал звать маму. Мать не приходила, и от этого становилось еще страшнее. Тогда он стал кричать и звать на помощь. Из дома стали угрожать, разбуженные его криками жильцы. В конце концов, пришел его сосед сверху – поющий Семен, и снял с его лица куртку. Это было как воскрешение. Наверно такую же благодарность испытывают к врачам больные избавленные ими от слепоты.
«А это что!?» – наконечник лыжной палке завис в воздухе над прозрачным и склизким изделием из латекса.
«На воздушный шарик не похож. Они цветные и с рисунками. Это же похоже на напальчник, только какой-то уж непомерно большой, и с непонятным удлинением. Может это удлинение для перламутрового ноготка?»