Существовала только одна проблема – кузен Кантильен.
Конечно, скрыть от него произошедшее не удалось: хотя он и не присутствовал при решающем разговоре, утром наблюдал отъезд кузины, и пришлось дать объяснения. Сначала кузен возрадовался и заявил, что теперь-то все заживут на славу. Покойница, глупышка, не смогла бы вертеть Марейлем как захочет, а вот у Аньес получится. Это значит, что деньги потекут рекой. Дядя жестко осадил Кантильена, сказав, что это решает не он. Чем у них кончился разговор, неизвестно, однако иногда в приходивших от родителей письмах Жанна читала: Кантильен недоволен по-прежнему. Ему казалось, что от состояния богача де Марейля можно отщипнуть и побольше. Однако Жанна придерживалась условий брачного контракта и отправляла в Кремьё только те суммы, которые Раймон согласился платить. Не хватало еще воровать у собственного мужа.
Можно было не ожидать неприятностей, так как Кантильен покорялся отцу, понимая, от кого зависит благополучие. Однако в письме, полученном Жанной утром, сообщалось, что старший де Мюссе умер. У дяди всегда было слабое сердце.
По здравом размышлении Жанна и Элоиза решили ничего не предпринимать. Какой смысл готовиться к тому, что, скорее всего, не произойдет, – а если произойдет, то совсем не так, как представляется. На всякий случай они договорились: если Кантильен объявится, Элоиза возьмет на себя разговор с ним. Ни в коем случае не следовало привлекать внимание Раймона к происходящему.
Однако печаль от потери была искренней – и шевалье де Марейль заметил это за обедом.
– У вас обеих грустные лица, – произнес он после того, как очередная попытка завязать разговор потерпела неудачу. – Что-то случилось?
– По правде говоря, да. – Жанна отложила вилку. Есть не хотелось. – Сегодня я получила вести из дома. Мой дядя, брат моей матери, скончался.
– Я соболезную, – произнес Раймон и, помолчав, спросил: – Возможно, нам стоит отменить бал?
– О! – Жанна не ожидала от него подобного предложения. Муж не казался особо чутким в таких вопросах. – Пожалуй, все-таки нет. Я не слишком хорошо знала дядю, и хотя его кончина огорчает меня, печаль скорее развеется, если мы все-таки пригласим гостей.
– Я понимаю, что вы не хотите быть невежливой, отменяя все за день до бала, но вы имеете полное право.
– Спасибо, – бледно улыбнулась Жанна. – Но все-таки – пусть остается, как было.
– Хорошо. Я постараюсь развлечь вас обеих, чтобы вам не было грустно.
– Вы очень добры, – произнесла Элоиза, и на этот раз без всякой иронии.
Позже, когда женщины остались одни, мадам де Салль поинтересовалась осторожно: