Они и с Мэрилин познакомились, когда Миллер приехал в Лос-Анджелес с Элиа Казаном, чтобы договориться о съемках фильма по сценарию Миллера «Крюк». Сценарий был признан антиамериканским (очень серьезное обвинение!), и фильм не сняли.
У главы ФБР Эдгара Гувера против Артура Миллера имелся большой зуб. Почему?
Гувер вообще не любил интеллигенцию, подозревая в мягкотелости и антиамериканизме. А Артур Миллер к тому же был евреем, и его никак не удавалось прижать достаточно сильно, чтобы поставить на колени или заставить просить прощения. Запрещали одну за другой пьесы, иногда на совершенно дурацком основании.
Впервые Миллера допрашивали в 1944 году. Его пьеса 1947 года «Все мои сыновья» была объявлена пропагандой линии компартии, что означало, что ее никогда не будут ставить в Америке, хотя пьеса получила две премии Тони (театральный Оскар).
Всемирную популярность Миллеру принесла пьеса «Смерть коммивояжера», поставленная на Бродвее в 1949 году, которая тоже получила Тони, а еще Пулицеровскую премию.
ФБР было наплевать на престижнейшие премии, «Смерть коммивояжера» также объявлена очерняющей американский образ жизни.
Пьесы Миллера на Бродвее с успехом ставил режиссер Элиа Казан, который, когда его вызвали на допрос в «Палату комиссии по антиамериканской деятельности», назвал восемь имен своих коллег, которые так или иначе интересовались русской литературой и русской историей. Все перечисленные были наказаны за антиамериканскую деятельность, а сам Казан подвергнут со стороны коллег настоящему остракизму.
Миллера в списке восьмерых почему-то не было, но он использовал историю с Элиа Казаном для своей новой пьесы «Суровое испытание», в которой пересказал произошедшее, но аллегорически. Аллегории Гувера не обманули, и Миллеру даже запретили выехать в Лондон на премьеру этой пьесы там.
А когда он написал «Вид с моста» о доносительстве на незаконных иммигрантов, началось настоящее преследование. Теперь надежды ставить свои «опасные» пьесы в США Артур Миллер лишился окончательно.
Как бы ФБР ни отнеслось к его браку с Мэрилин Монро, помешать оно не смогло (или не желало, ведь строптивого драматурга проще держать под присмотром с помощью его жены, далекой от левых идей).
У Миллера сложилась ситуация, когда писать то, что желал, он не мог, вернее, мог, но в стол. А писать то, что издавали бы, не хотел. Плодотворной работы в Лондоне не получилось, позже, когда они вернулись в США семьей только формальной, он пытался изложить некоторые тонкости своих отношений с Мэрилин в небольших произведениях, но быстро понял, что теперь успешен лишь в той степени, в какой является отражением своей блестящей супруги. Это Миллера не устраивало и устроить никоим образом не могло, все же он был самодостаточен и без жены.