В любом случае, размышлял Нирит, старшие братья заслужили кару: слишком уж не воздержанны были они в словах и деяниях. Бог наказал их – и поделом!
«Теперь, – думал Нирит, – мой черед показать себя. Теперь я – наследник ремесла, ставшего родовым делом. Гончарная мастерская Ноаха известна в городе и даже за его пределами! Пришло мое время: пусть и мое имя вызывает почет и уважение!»
Он встал, подошел к глиняной птице, наклонился, чтобы получше ее рассмотреть (да, он сам подавал ее Эвимелеху, куда-то очень спешившему и чрезвычайно взволнованному) – и принялся созывать людей: скоро сюда придут стражники, а соседи пусть видят злодеяния безродного пастуха, так долго и изворотливо прикидывавшегося безродным сиротой!
Эвимелех очнулся от того, что чьи-то руки слегка похлопали его по щеке. Глаза его все еще были закрыты. Издалека, из какой-то сырой, дурно пахнущей бездны к нему возвращались воспоминания. Последнее, что вернула ему память, был образ стражников, направляющихся к нему. «Показалось? – подумал он. – Сейчас открою глаза, а рядом Суламифь или, на худой конец, Гасан – верный друг и смелый защитник послушных овец и коз», – но неприятный запах не исчезал. Боль сдавила виски Эвимелеха. Вокруг было темно – ни один луч не освещал его пока все еще закрытые веки. Где-то капала вода. Под спиной холодно и влажно – голый каменистый пол. Он дотянулся до своего лица, потрогал и стащил со лба мокрую тряпку, невесть откуда взявшуюся на нем. И наконец присел, нехотя, преодолевая внутренний трепет, открыл глаза.
– Осторожно, – тихонько воскликнул старик, лицо которого было смутно и нечетко видно в полутьме. – Осторожно, не вставай, иначе ты рискуешь упасть, юноша.
– Где я, что со мной?
Заплесневевшие, покрытые мерзкой слизью стены, маленькое решетчатое окно, а в нем – только ноги стражников.
– Ты в темнице. Сюда внесли тебя двое конвойных. Сначала я думал, что ты избит, истекаешь кровью и готовишься расстаться с жизнью. А потом понял, что обморок и страшная усталость сбили тебя с ног до того, как ты услышал свой приговор.
– Приговор? Что же я натворил?
– Стражники называли тебя убийцей. Тебе повезло, что они не стали разбираться в твоем деле сразу. Сейчас, когда город готовится к великому празднику, у них и так много забот. Но что ждет тебя, юноша, дальше – не известно никому. Впрочем, если то, что я знаю, правда – молись, чтобы милосердная мандрагора напоила твой ум, твои руки и твои ноги забвением. Ибо каменные уступы и острые скалы ждут тебя за страшный грех смертоубийства.