— Телефон почему не взяла? — парень сел рядом со мной на удобную деревянную скамейку, купающуюся в солнечных лучах, и протянул мне мобильник.
— Артем, это не конец, — я с тревогой взглянула в его красивые синие глаза, — Я чувствую, что-то движется. И это хорошо не закончится…
— Родная, ты просто растеряна, в последнее время много чего произошло, — Артем пытался меня успокоить, избавить от страшных мыслей, — Это просто жизнь. Джон Леннон говорил: «Жизнь — это то, что с вами случается как раз тогда, когда у вас совсем другие планы». Просто сейчас все происходит не совсем так, как мы мечтали. Но это тоже когда-нибудь закончится, и мы заживем обычной счастливой жизнью, подальше от этой суеты.
— Это было бы здорово… — я выдавила из себя улыбку.
Артем наклонился, чтобы поцеловать меня, но у него зазвонил телефон.
— Да? — ответил он.
— Сейчас буду.
Я посмотрела кто звонил, это был Профессор.
— Что там? — я ощутила такую горечь и отчаяние, что чуть не лишилась сознания.
Но Артем был спокоен.
— Я не знаю. Просто попросил зайти, — он пожал плечами.
— Это Корэны… — я видела перед собой их надменные, злобные лица, — Будет война. Они все знают: и про тебя, и про меня. Нас предали.
Артем резко выдохнул и потащил меня к Профессору.
— Отец! — Артем влетел в кабинет и чуть не столкнулся с Глебом, — Это правда? Корэны…
— Да, — Профессор рассеяно снял белый халат и бросил его на кушетку. — Сейчас звонили из резиденции и предъявили мне обвинение. Кто-то следил за нами, и теперь Корэны знают достоверное количество «возвратов».
Глеб зло выругался.
— Это приговор.
— Нужно уезжать. Иначе нас всех перебьют.
— Они уже идут… — выдавила я, и схватила руку Артема, — Идут уничтожать…
Я вздрогнула и открыла глаза в хорошо знакомой тибетской деревне. На коленях лежала книга «Фраден», а передо мной стоял улыбающийся старейшина.
— «Ну что насмотрелась?» — он кивнул на книгу.
— Ничего этого не было?! — я задохнулась от нахлынувшего облегчения.
— «Пока нет, но обязательно будет», — старик сел рядом со мной.
Я тут же опустилась на землю и смахнула появившуюся слезинку.
— Мы все погибнем… — я ощутила всю тяжесть грядущего.
— «Да вы умрете», — старейшина не разделял моей боли, он словно толкал меня к чему-то, будто ждал от меня определенного решения.
— Это можно изменить? — я даже не надеялась на возможность альтернативного будущего, но старик меня удивил. Он удовлетворенно покачал головой, и произнес то, отчего зависели наши жизни:
— «Задай правильный вопрос…» — он ждал, ждал проблеска моей интуиции и разумного решения.