Интересно, что Йенни о нем думает? Считает ли она в порядке вещей, что родители оплачивают все его потребности, и у него, по-видимому, всегда достаточно денег в личном распоряжении, чтобы заткнуть глотку какому-то там Хорсту Мюллеру? Макс рассказал, что Фалько каждый месяц требует от него по четыреста евро. Находит ли она нормальным, что он выкладывает эту сумму без проблем? Держит ли она его втайне за ленивого неудачника и труса? Как бы то ни было, он ухаживает за дедушкой, а кому, как ни Йенни, знать, какой это изнурительный труд.
Между тем запросы старика росли день ото дня. Теперь он пожелал, чтобы Макс привез из его дома в Доссенхайме написанную маслом большую картину и зеленый садовый стульчик для балкона. Удивительно, как положительно на дедушку действовала весна: с каждым днем он становился все подвижнее и как-то раз, стоя на балконе, выкурил половину сигары. С тех пор, как он стал чаще покидать свое основное место, кровообращение в руках и ногах восстанавливалось, и по ним растекалось приятное тепло. Намедни Вилли Кнобель удивил всех тем, что заказал букет тюльпанов, причем, не обыкновенных белых или желтых, а коралловых. Другим сюрпризом для окружающих стала покупка дорогой туалетной воды, рекламу которой он видел по телевизору и где утверждалось, что она обладает ярко выраженным мужским ароматом.
В комнате старика отныне висел не запах мокрой собаки, а витал дух парфюма, дорогого пряного табака и тонкий аромат цветов, проникавший из окрестных садов через открытую балконную дверь. По радио дедушка слушал уже не только новости, но частенько искал песни.
– Это из «Вольного стрелка»[53], – пояснил он вошедшему Максу. – Помнишь эту арию?
Макс радушно кивнул, хотя и понятия не имел, какой такой «стрелок».
– Итальянская, да? – спросил он, так как знал, что большую часть опер написали итальянцы.
Старик в ответ печально покачал головой.
– Чему вас только сегодня учат в школе? Ни латыни не знаете, ни грамматики, ни немецких опер эпохи романтизма. Парень, у тебя серьезные пробелы в образовании. Vita brevis, ars longa! Жизнь коротка, искусство вечно…
О чем он говорит, подумал Макс, в девятнадцать лет все еще впереди.
Май в том году выдался особенно прекрасным, природа нежилась в лучах солнца, щедро благословлявшего ее теплом и светом с высоты прозрачного неба. Старик стоял на балконе, опершись о костыли, и втягивал носом свежий воздух – уже не холодный, но еще и не теплый. Он раздумывал, не бросить ли ему курить.
Когда три месяца назад он сломал ногу, то думал, что это конец. Однако вопреки ожиданию он нормально перенес операцию и ужасные дни в больнице, о которых у него сохранились лишь расплывчатые воспоминания. Когда тебе почти девяносто, готовься к тому, что ни один твой недуг не поддается лечению. Тем не менее он плавно, но уверенно шел на поправку. Не чудо ли это? И он пришел к выводу, что было бы неразумно бросать вызов судьбе, поэтому он будет выкуривать в день по половине сигары и тем самым еще подаст пример Максу с Йенни.