— Это что же? — осеняемый страшной догадкой, спросил Хмыза. — Получается, в лагерь к нашим людям наведался Юрасик?
— Получается так, — брезгливо морщась на присутствие мертвяка, ответил кум. — Только боюсь, — он кивнул на труп Айказа, — что у нас с тобой уже нет ни лагеря, ни людей…
— Что там? — тихо спросила издалека Михалина.
— Стой на месцы, сястрычка, — ответил ей Базыль. — Табе не трэ бачыць, што тут робіцца[104].
Михалина послушно осталась на месте, стараясь не смотреть в сторону брата, и Яўхіма. Ей хватало и того, что она слышала.
Базыль и Ефим стащили окровавленное тело Айказа в чёрный провал канавы, старательно засыпали его песчаной почвой и забросали валежником, чтобы не добралось вечно голодное лесное зверье. К тому времени, когда они закончили, серебряный огрызок луны уже достаточно хорошо освещал раскинувшееся рядом широкое поле по краям которого, словно клоки волос у гигантской, плешивой головы повисли зыбкие облака тумана.
Взмокшие от стараний соратники, покончив с захоронением татарина, не решаясь возвращаться по сень тёмной чащи, прихватили Михалину и чуть ли не бегом отправились по более безопасному пути в сторону, противоположную хуторам, вдоль леса вниз, к реке. Оставаться на том месте, где они ждали встречи с паном, было небезопасно. Чёрная чаща всё ещё грозила появлением Юрасика, и пусть сегодня он уже достаточно мог напиться людской крови, кто знает, возможно, такой лихой и безбожной твари как он этого было мало.
До реки было что-то около мили, поэтому добрались быстро. Появившаяся из-за кромки леса водяная гладь дала им возможность вздохнуть свободнее. От неё, успокаивая распалённые страхом сердца, в холодное ночное небо лениво поднимался серебристый пар.
Они тут же спустились к воде. Запыхавшаяся от быстрого передвижения Михалина молчала, всматриваясь сквозь марево усталости в мелкие искры отражённого лунного света. Базыля и Яўхіма совсем не занимал этот дивный лунный пейзаж. Они наскоро умылись, то и дело, с опаской озираясь в сторону высившегося позади них высокого тына лесного бора. Видя, как молчаливы и напряжены мужчины, девушка, которая и до того не решалась что-либо говорить вблизи только что захоронённого мертвяка, сейчас вообще была тише травы, ниже воды. Да и что тут скажешь, когда единственная их жизненная опора — лес стал вдруг чужим и страшным…
На ночлег устроились под крутым песчаным обрывом. Подрыли песок, натаскали в ямы осоки и камыша, подослали ими свои «постели», и молча, улеглись смотреть на искрящуюся водную гладь.