Война будто в полусне перевёл слова англичанина Сульцеру. Умело подогретое иностранцем самолюбие снова заставило того покраснеть. Времени была потеряна просто уйма, поэтому Якубу пришлось извиниться, сказав о том, что дорога не ждёт, и как не жаль, но даже с таким приятным собеседником, как пан Сульцер придётся расстаться.
Ян, с сожалением, вынужден был согласиться. Взяв с Якуба честное слово в том, что тот при случае непременно посетит скромное имение Сульцеров, он взобрался на своего измученного Сводом коня и, поклонившись, ускакал куда-то в лес по заросшей высоким кустарником дороге.
Слуги, разумеется, за исключением караулящего девушку Збышека, тут же готовясь к отъезду, засуетились вокруг поезда, а Свод и Война медленно направились к экипажу.
— Я начинаю от вас уставать, Ричи, — признался Якуб, — что, чёрт побери, вы себе позволяете? Может, мне стоило бы для вас купить ещё и лошадь Сульцера? Где вас носило?
Свод неопределённо пожал плечами:
— Да так, немного прокатился, …по делу…
Война поднял ногу на ступеньку поезда и замер. В экипаже испуганно всхлипнула девушка. Он обернулся. Растерявшийся под его испытующим взглядом Збышек, поклонился и отошёл к лошадям, а англичанин виновато уставился в землю. Якуб, следуя его примеру, тоже посмотрел вниз. Возле ступеньки поезда лежала окровавленная кисть чьей-то руки, а на полу подаренная дядей сабля Войны, на клинке которой застыли бурые капли…
— Я не мог их не «поблагодарить». — Леденящим душу голосом, произнёс Свод.
ГЛАВА 8
Война был просто вне себя от бешенства. Он дал по четверти талера каждому из слуг за молчание. Столько же он отсчитал Своду и девушке, и со словами: «возвращайтесь оба в тот ад, который вас породил!» — натурально высадил их из экипажа.
Так и остались они одни на узкой лесной дороге. Два человека, не способных даже понять друг друга. И если Свод просто пребывал в растерянности, то Михалина готова была умереть от страха, находясь рядом с ним. Ещё бы. Ведь в тот момент, когда Свод вернулся из Рудников, он, коротко выкрикнув какие-то слова, бросил к ногам девушки саблю, а следом за ней и вышеупомянутую человеческую кисть.
Это уже позже Михалина, остолбенев от страха и не в силах больше смотреть на ЭТО, тихонько столкнула посиневшую человеческую конечность на землю. Конечно, всякое случалось, парни, шутки ради или дабы её напугать могли притащить живого ужа или жабу, но чтобы такое!
И главное, что же теперь? Как ей несчастной быть, оставшись наедине с этим сумасшедшим? «А, может быть, всё-таки как-нибудь сбежать?» — с малой надеждой на успех, спрашивала она себя. Конечно, едва ли она себе представляла, как это у неё получится. Уж очень не хотелось, почувствовать позади себя этого расфуфыренного мясника. Куда бедной девушке противостоять ему?