— Я знаю, Михаил Андреевич, — перебил Семен Нечаева, — что хорошие сорта пшеницы выводятся путем скрещивания различных форм с ценными свойствами, но где же достать такие формы?
— Вы слышали, наверное, что по инициативе академика Вавилова были предприняты экспедиции почти во все страны земного шара? — спросил Нечаев. — В средиземноморских странах этими экспедициями были обнаружены чрезвычайно ценные в селекционном отношении виды и разновидности пшениц, устойчивых к ржавчине, головне и другим болезням. Маленькая горная Аравия дала исключительно интересную группу культурных растений, отличающихся самой большой скороспелостью в мире. В Абиссинии обнаружены ценные твердые безостые пшеницы, до сих пор неизвестные агрономам. В Западном Китае оказались наиболее хладостойкие в мире пшеницы, превосходящие в этом отношении даже такие замечательные сорта, как «гостианум 237». Вот с этими-то образцами растений и предстоит теперь большая селекционная работа.
— А ведь все это может быть чертовски интересным, — в раздумье сказал Семен.
Этот разговор с новым начальником долго не выходил из головы Семена. Впервые у него возникла мысль, что, может быть, напрасно так мечется он, увлекаясь вещами, по сути дела очень мало ему знакомыми. А ведь, пожалуй, собственная-то его работа не так уж скучна, как это ему казалось!
Когда все приготовления к работам будущего года были закончены, Нечаев взял двухнедельный отпуск и отправился в Мичуринск.
Он приехал туда в пасмурное, осеннее утро. Непрерывно лил мелкий холодный дождь. Низенькие домики города стояли хмурые и неприветливые. Скользкая серая грязь на тротуарах казалась непроходимой. Нечаев взял извозчика и велел ехать к Мичурину. Малорослая лошадка неспеша побежала в город, звонко цокая копытами о булыжник мостовой.
С трепетом приближался Михаил к дому великого ученого, жизнь и работу которого считал образцом для себя. Еще задолго до поступления в институт увлекался он смелыми опытами Мичурина и с волнением читал скупые строки газетной хроники, сообщавшие о новых достижениях замечательного садовода. Нечаеву казалось, что Мичурин сразу же поймет его замыслы, может быть, даже похвалит его и во всяком случае поддержит.
Но все вышло не так, как предполагал Михаил.
Мичурин принял Нечаева не очень радушно. Он был нездоров и утомлен бесконечным паломничеством садоводов, агрономов и селекционеров, отвлекавших его от работы.
Расспросив Нечаева, кто он такой, Мичурин пододвинул ему стул и сказал сухо:
— Садитесь, молодой человек, и рассказывайте.