Камиль скрупулезно изучал план Парижа. У входа в привратницкую стоял присланный из комиссариата полицейский в форме и терпеливо объяснял все новым любопытным, что им незачем здесь задерживаться — разве только у них есть что сообщить по поводу недавнего похищения. Похищение! Такое событие! Настоящая сенсация, сродни театральной. Правда, исполнительница главной роли отсутствовала, но это никого не смущало — в самих декорациях уже было что-то магическое. Целый вечер новость обсуждалась на все лады, как в деревне: а кто, а кого, не знаю, говорят, женщину, это-то я понял, а кого именно, ее тут кто-нибудь знает, а кто-нибудь ее знает? Слух летел все дальше, и вот уже дети спускались вниз в надежде что-нибудь увидеть, хотя им давно полагалось спать, но взрослые были слишком возбуждены, чтобы обращать на них внимание. Кто-то спрашивал, приедут ли с телевидения; вообще все раз за разом задавали одни и те же вопросы; полицейский, дежурящий у входа, чувствовал, что голова у него идет кругом, но по-прежнему терпеливо ждал, сам не зная чего, лишь стараясь оставаться в полной боевой готовности на случай, если что-нибудь произойдет — но ничего не происходило. Наконец возбужденный гул начал стихать, интерес понемногу ослабевал, темнота все сгущалась — еще пара часов, и настанет глухая ночь. Первоначальное возбуждение сменилось нарастающим раздражением — из окон все чаще доносились окрики, призывающие к молчанию. Люди уже хотели спать и требовали тишины.
— Пусть вызовут полицию, — сквозь зубы процедил Камиль.
Луи, как обычно, сохранял спокойствие.
На своем плане он отметил основные линии, сходящиеся в точку, где было совершено похищение. Получилось четыре маршрута, которыми, с наибольшей вероятностью, проследовала жертва: с площади Фальгьер или с бульвара Пастера, с улицы Виже-Лебрен или с противоположной ей улицы Котантен. Она также могла проехать на автобусе номер 88 или 95. Станций метро поблизости нет, но нельзя исключать, что женщина доехала до одной из них: «Пернети», «Плезанс», «Волонтер», «Вожирар»…
Если завтра они по-прежнему ничего не найдут, надо будет расширить периметр, прочесать все более отдаленные кварталы в поисках малейшего свидетельства… как будто дело может ждать до завтра, когда эти гребаные свидетели соизволят проснуться, как будто время терпит!
Похищение — одно из самых нерядовых преступлений: жертвы у вас перед глазами нет, как при расследовании убийства, и вам приходится многое домысливать. Что и пытался делать сейчас Камиль. Под его карандашом возникал силуэт женщины, идущей по улице. Затем он слегка отстранился и посмотрел на свое произведение критическим взглядом — женщина была подчеркнуто, даже преувеличенно элегантной, словно светская львица. Камиль, пожалуй, еще не так стар, чтобы рисовать подобных женщин. Он перечеркнул рисунок и, не обращая внимания на телефонные звонки, начал снова. Почему она представлялась ему такой юной? Потому что старух не похищают? Впервые он подумал о ней не как о «женщине», а как о «девушке». Итак, девушку похитили на улице Фальгьер. Он старательно рисовал ее: короткие волосы, джинсы, сумочка на ремешке через плечо. Нет, не так. Следующий рисунок: облегающая юбка, высокая грудь. Он опять раздраженно перечеркнул набросок. Мысленно он пытался разглядеть ее, но видел только, что она молода, — все остальное было смутно, как в тумане. А когда наконец увидел — это оказалась Ирэн.