С тех пор как появилась самая первая крыса, не проходило и пяти минут без того, чтобы та или другая не забиралась на клетку или не ползла по веревке к корзине, убеждаясь, что корма там больше нет.
Некоторые, сидя в раскачанной собственными усилиями плетеной корзине, внимательно поглядывали на Алекс.
Семь утра.
Комиссар Ле-Гуэн отвел Камиля в сторону и вполголоса сказал:
— Ну что, на сей раз ты виртуозно сработал. Будешь продолжать в том же духе?
Камиль ничего не обещал.
— Значит, договорились, — удовлетворенно сказал Ле-Гуэн.
В самом деле, по прибытии судьи Видара Камиль не смог удержаться и, войдя почти сразу вслед за ним в кабинет шефа, предъявил увеличенные фотографии, найденные в мобильном телефоне Трарье.
— Кажется, вам хотелось увидеть жертву, господин судья, — ну так вот, смотрите. Во всех ракурсах.
В увеличенном и распечатанном виде фотографии производили еще более жуткое впечатление — они казались кадрами из какого-то любительского порнофильма в жанре садомазо. Вот на одной — почти безумный взгляд женщины из узкой горизонтальной щели между неплотно прилегающими друг к другу поперечными досками, ее скорченное, будто изломанное тело, упирающаяся в крышку ящика-клетки голова, хорошо различимые на переднем плане руки с обломанными ногтями, покрытыми засохшей кровью, — без сомнения, она царапала доски… Вот на другой — снова руки крупным планом, вцепившиеся в пластиковую бутылку с водой, слишком большую, чтобы пролезть в щели клетки… Глядя на это, легко представить, как женщина пьет из горсти, с жадностью человека, потерпевшего кораблекрушение и спасенного лишь много времени спустя. Ее конечно же ни разу не выпустили из этой клетки — на теле заметны следы рвоты и испражнений. Под этой грязью виднелись синяки и кровоподтеки — ее мучили, избивали, скорее всего, изнасиловали… Тем более удивительно, что она еще жива. Никто даже не решался представить себе, что ее ждет.
Однако, несмотря на неожиданное и отчасти провокационное появление Камиля с этими фотографиями, судья Видар оставался невозмутим, внимательно разглядывая их одну за другой.
Все присутствующие хранили молчание. Все — иными словами, помимо вышеназванных, Арман, Луи и еще шесть человек из тех, кто занимался этим делом, — их срочно вызвал Ле-Гуэн, буквально вытащив из постели среди ночи.
Судья Видар ходил вдоль стола, на котором лежали фотографии. Лицо его оставалось спокойным и серьезным, словно у его предка-госсекретаря, открывающего какую-нибудь выставку. Мелкий пафосный мудак с мудацкими же идеями, думал про себя Камиль. Мудак, но далеко не трус — у судьи хватило духу повернуться к нему.