Вокруг царило полное запустение. Здание, очевидно, не снесли только потому, что планировали перестроить под какие-то другие нужды. Снизу доверху его покрывали разноцветные граффити — белые, синие, оранжевые, но, несмотря ни на что, оно продолжало царить над набережной, напоминая тех индийских слонов, которых украшают на праздники цветными лентами и серпантином и которые, не обращая на это внимания, движутся среди толпы, сохраняя свою тяжелую величественную поступь.
Как выяснилось, прошлой ночью каким-то граффитчикам удалось забраться на галерею на втором этаже, — что казалось абсолютно невозможным, потому что все проходы были давно разрушены или заблокированы. Но этим ребятам все нипочем… И вот на рассвете, когда они уже заканчивали свою творческую работу, один из них мельком взглянул сквозь разбитое окно — и увидел подвешенную к потолку деревянную клетку и чье-то тело внутри. Все утро они прикидывали степень риска, который мог повлечь за собой анонимный звонок в полицию, но в конце концов все же позвонили. Их вычислили через два часа и учинили допрос по поводу их ночной активности.
На место прибыли полицейские и спасатели. Здание годами стояло запертым, новые владельцы замуровали все входы и выходы. Между тем как одна команда спасателей развернула лестницы, другая принялась с помощью кувалды ломать кирпичную кладку, закрывающую один из дверных проемов.
Вскоре вокруг собралось довольно много людей: полицейские в форме и в штатском, а также невесть откуда взявшиеся зеваки, которые, завидев множество машин с мигалками, стянулись к заброшенному зданию — в конце концов пришлось выставить ограждение.
Камиль поспешно вышел из машины и, даже не доставая служебное удостоверение, направился к зданию. Он едва не упал, споткнувшись о груду битых кирпичей. Затем, восстановив равновесие, окликнул спасателей, расчищающих проход:
— Подождите!
Он приблизился. Капитан спасателей, в свою очередь, шагнул ему навстречу, загораживая проход. Камиль даже не стал тратить время на препирательства и просто скользнул в дверной проем — сейчас как раз такой, что человек его роста мог войти внутрь, не наклоняясь. Для того чтобы смогли войти его спутники, понадобилось еще несколько ударов кувалдой.
Внутри было абсолютно пусто. Огромные помещения заливал тусклый свет, сочившийся из узких окон с треснувшими или выбитыми стеклами. Сквозь дырявую крышу капала вода, скопившаяся за время дождей, грохотали плохо закрепленные листы шифера — и эхо разносило эти звуки, многократно усиливая их, по гулким пустым цехам. То и дело налетали порывы ветра. Словом, сама атмосфера этого места способствовала тому, что любому становилось не по себе. Громадными масштабами оно напоминало кафедральный собор — и в то же время являло собой печальную иллюстрацию заката индустриальной эпохи. Обстановка и освещение в точности напоминали те, что удалось различить на фотографиях, сделанных похитителем. Снаружи по-прежнему доносился грохот кувалд, напоминавший набат.