В Казалинске посла не приняли и отправили в пустыню искать Кауфмана. Ханский посол, очень важная персона, в дорогом золотом халате, в сопровождении большой свиты двинулся догонять Туркестанский отряд. Посол не очень торопился, подолгу стоял на месте, дабы не потерять лицо, чтобы, не дай Аллах, кяфир не подумал, будто посол слишком суетится, оттого что боится его. Медленно поспешая, посольство догнало русские войска на четвертый день после того, как те взяли Хиву.
24 апреля объединенный Туркестанский отряд (в тот день колонна, вышедшая из Казалинска, соединилась с колонной, двигавшейся от Ташкента) достиг изобилующего водой урочища Хал-Ата, где заканчивался первый более или менее благополучный этап похода. Считая от Ташкента, позади осталось 660 верст, от Казалинска – 73. Между Хал-Атой и Амударьей лежал самый трудный, практически безводный отрезок маршрута. Если до Хал-Аты участники экспедиции терпели лишения, то теперь им предстояло выносить мучения.
В урочище Хал-Аты, когда-то обитаемом, было построено укрепление имени Святого Георгия. Все сделали по правилам инженерного искусства. Соорудили брустверы, склады, отрыли траншеи для стрелков, оборудовали орудийные позиции и даже возвели на самой вершине холма сторожевую башню, на которой развевался российский флаг. В укреплении оставили роту солдат и многие грузы, которые не было никакой возможности дотащить до вожделенной реки. Взяли воды столько, сколько могли вместить все водоподъемные средства, и в страшную жару тронулись в путь неизвестной протяженности.
Медленно, ровным шагом идут белые фигуры, крупные капли пота скатываются с обожженных лиц, ноги тонут в песке, голову напекло; каждый обвешан мешками, бутылками и манерками с водой; винтовки невыносимо тяжелы, натирают плечи; штыки сверкают на солнце; мысли путаются. В сущности, вся эта людская масса одержима одной думой: дойти до привала, напиться вдосталь. Так же медленно ползут орудия; лошади в мыле – тащить пушки им помогают солдаты. Верблюды идут в хвосте колонны, навьючены самым необходимым. Здесь и бочонки с водой и части кауфманских понтонов, саперный инструмент, штурмовые лестницы, сундуки, чемоданы, узлы, мешки и мешочки, палатки, жерди, котлы, чайники и еще бог знает что. Верблюды устали. Падают и не могут встать. Скарб перевьючивают на запасных.
Люди тоже падают: «Пить, пить! Горит. внутри». Человека напоить и поднять проще. Обессилевшие животные остаются в пустыне под солнцем.
Никакой жизни кругом, только ее жалкие остатки – кости лошадей, верблюдов, людей. И солнце, солнце без пощады. Но вот наконец оно садится. В сумерках роют колодцы. Привычная горько-соленая вода, но для походного чая годится.