Кабан вонзил клыки в землю, подбросил вверх комья земли и пронзительно заверещал. Он был намного больше кота, очень крупный экземпляр, тяжелый, высокий, и с могучими плечами. Кот дико мяукнул и прыгнул, но не на кабана, а назад. Кабан медленно двинулся на врага. Кот вновь испустил дикий вопль и кинулся вверх по склону. В одно мгновение он оказался наверху и принялся злобно шипеть на кабана. Отвоевавший поле битвы кабан стоял, склонив голову и прислушиваясь к шипению кота.
Почти не раздумывая, я двинулась вперед. Это было опасным предприятием с моей стороны. Если этот мешок свинины будет только ранен, то мне несдобровать от его слепой злобы. Но кабан еще не учуял меня, и я, увидев столько мяса сразу, не смогла преодолеть страстное желание получить его. Наконец, я заняла позицию, с которой можно было стрелять. Спустив стрелу, я сразу же кинулась в кусты, надеясь найти в них защиту. Я слышала дикий рев, но задержаться и посмотреть не рискнула, ведь если я промахнулась, эта четвероногая смерть сразу же настигнет меня. Поэтому я бежала, не останавливаясь.
Немного не добежав до лагеря, я встретила Рубо и Янофера и всё им рассказала.
— Раз кабан не преследовал тебя, леди, — произнес Янофер, — значит он не мог. Кабаны настоящие дьяволы. Наверное, ты сделала смертельный выстрел.
— Ты поступила весьма неразумно, — нахмурился Рубо, — кабан мог изувечить тебя, если не прикончить.
Он сказал правду — голод толкнул меня на отчаянный поступок. Я признала его правоту, понимая, что могла погибнуть мучительной смертью. Мы вернулись на поляну, внимательно смотря по сторонам, чтобы не угодить в западню. Мы даже решили сделать круг и спуститься туда с горы. Вскоре мы были на месте и обнаружили убитую котом корову, а на изрытой копытами и клыками земле валялся мертвый кабан. Моя стрела вошла ему между лопаток и вонзилась в сердце.
Все были поражены моим метким выстрелом. Это была такая редкая удача, что они были склонны приписать её Могуществу. С этого времени все мои люди стали считать, что я обладаю таким же знанием и искусством, что и дама Мат. Они не говорили мне этого, но я чувствовала их изменившееся отношение, видела, что они с готовностью исполняют мои приказания. Одна Инглида все еще оставалась для меня занозой, но и я выполнила своё обещание. Когда вечером на костре были поджарены куски мяса и его запах вызывал потоки слюны во рту, я заговорила так, чтобы слышали все.
Я объявила, что тот, кто здоров, по не участвует в добыче пищи, не будет получать ее. Сегодня все хорошо поработали, и все получат свою долю, кроме Инглиды. Я заявила, что никакое положение не дает права на безделье. Инглида вспыхнула и выкрикнула, что у меня перед ее родом кровный долг, но я твердо сказала, что беру под свое покровительство только леди Ислайгу, ввиду ее возраста и болезни. Инглида же молода, здорова и вполне способна позаботиться о себе сама. Я думаю, что она испытывала жгучее желание броситься на меня, вцепиться в лицо ногтями и выцарапать мне глаза. Но она была одна, никто ее не поддерживал и она знала это. Наконец, она повернулась и побрела в свою хижину. Я слышала, что она плачет, но эти рыдания были вызваны злостью, а не раскаянием. Мне не было жаль ее, и я понимала, что приобрела врага, который никогда не примирится со мной.