В это время с улицы послышался ритмичный шаг — мимо проходил полк солдат. Все трое невольно начали разглядывать идущих сквозь стеклянную дверь лавки; каждый погрузился в свои мысли, которые становились всё тягостнее. Вдруг оркестр заиграл марш. Задрожали стекла, заставив всех присутствующих встрепенуться. Они слушали в оцепенении, и праздничная музыка оркестра звучала каким-то нелепым диссонансом с переполнявшими их чувствами.
Когда музыка затихла, в воздухе повисла прежняя неловкость: нужно было закончить неприятный разговор.
— Зря вы так, право, я совершенно спокоен… Я это не для красного словца говорю… — начал было Никкьоли.
— Если нужно, мы вернем вам все деньги через два месяца! — перебил его Никколо. Его слова прозвучали столь решительно, что трудно было им не поверить.
Никкьоли чувствовал, что задел чужое самолюбие, и оттого был несколько раздосадован:
— Вы меня, как всегда, неправильно поняли!
— Кавалер никого не хотел обижать! — вмешался Джулио. — Тебе и слова сказать нельзя… Простите его ради Бога — сам не знает, что говорит. Он у нас такой вспыльчивый… — В голосе Джулио звучала приторная мягкость, так что ему самому сделалось противно, однако кавалер, напротив, остался весьма доволен:
— Мы ведь с вами знакомы с детства, и я глубоко вас уважаю и ценю вашу порядочность, как никто другой. Да что уж там, ради вас я даже от куска хлеба готов отказаться… если бы не нужно было кормить семью! И мне ничего не надо взамен — ничего, кроме вашей искренней дружбы! Надеюсь, я этого заслуживаю.
Никколо попытался обратить все в шутку:
— Да вы не слушайте меня, глупого!
Но кавалер не унимался, и еще добрые полчаса мучил братьев своими излияниями. Когда он, наконец, захлопнул за собой дверь, Джулио вздохнул с облегчением:
— Слава Богу!
— А что если рассказать кавалеру про поддельный вексель? — предложил вдруг Никколо. — Готов поспорить, он бы его оплатил. Ты разве не слышал? Он считает себя нашим благодетелем!
— Какая разница, кем он себя считает! Нельзя этим пользоваться, да и кто сказал, что ему можно верить?
— Но почему бы не попробовать?
— Да потому что я прекрасно знаю, чем это может закончиться!
— Джулио, милый, послушайся меня хоть раз в жизни! Он оплатит вексель, я уверен, что оплатит!
— А кто возьмет на себя ответственность все ему рассказать, может быть, ты?
— Я? Пока он сам что-то не заподозрит, я — могила!
Тут вошел Энрико, прихрамывая.
— Дайте мне двадцать лир на рыбу! Там на рынке продают живых угрей и превосходную акулу — мясо просто белоснежное!
— Ты как раз вовремя! Еще раз оставишь нас наедине с кавалером, клянусь — ноги твоей больше не будет в нашем доме!