Заняться совершенно забытым автором XIX века я решил после того, как С.В. Боглачев, мой коллега по «Коломенским чтениям», сообщил о том, что Сикевич в 1861 году «поселился в Малой (точнее Большой) Коломне, у самой церкви Покрова, в доме Мазараки. Поселился на третьем этаже, в квартире в две комнаты с общей передней». Этот документальный факт он нашел в мемуарном рассказе «Былые встречи. Литературные дебюты», помещенном Сикевичем в 1893 году на страницах журнала «Исторический вестник», который выходил в Петербурге под редакцией С.Н. Шубинского. Именно с этих строк начался мой кропотливый поиск.
Процитированный рассказ содержит ценные автобиографические подробности о раннем периоде жизни Сикевича, родившегося в Киеве в 1834 году в семье потомственных малороссийских дворян. Отец – Мелентий Павлович (1806-?) служил столоначальником в Киевской Духовной консистории, мать звали Екатерина Николаевна. Она была на пять лет моложе мужа и вырастила двух дочерей Надежду и Елизавету и трех сыновей: Владимира, Ивана и Василия.
Владимир учился в Киевском университете Св. Владимира, но почему-то имел чин коллежского асессора, который был ниже чина выпускника университета. О своей дальнейшей жизни сам Сикевич писал: «Первый раз я приехал в Петербург в конце 1861 года, из Киева <…> ехал в почтовом дилижансе, по белорусскому тракту, день и ночь, шесть суток».
«Начал я с юмористического журнала „Гудок“. Стихотворения мои были приняты, я получил приличный гонорар и приглашение сотрудничать; затем я стал писать в „Русском мире“ A.C. Гиероглифова и в „Северной пчеле“ П.С. Усова. Таким образом я попал в заветную колею и приобщился к литературному миру»>1. Александр Степанович Гиероглифов (1825–1901) был в это время не только энергичным издателем («Гудок» тоже издавал он), но и активным публицистом оппозиционного толка, хвалил Добролюбова, Чернышевского и Герцена и, вероятно, оказал определенное влияние на молодого Сикевича>2.
Тот лично свидетельствует о своем знакомстве с революционными демократами: «В самое короткое время я сошелся с маленьким кружком новых знакомых, преимущественно молодежи, которые очень заинтересовались оригинальностью юного провинциала. Во-первых, я был очень религиозен, во-вторых, непомерно застенчив, а главное, идеалист с головы до пяток и ко всему этому до наивности искренен». Описанные качества, наверное, раздражали «передовых» юношей.
«Кроме юмористических сочинений и фельетонных работ, – продолжает Сикевич, – я задумал было писать физиологические очерки (популярный в то время литературный жанр. –