— «... твой отец незадолго до смерти отдал ее мне...» Да это же ... — Дипломат нашей команды высказывается совсем не дипломатично, зато витиевато и эмоционально.
— Драко! — Возмущаются девочки.
— При некоторых ошибках в форме высказывания, по сути, наш Бриллиантовый принц — совершенно прав. Зная, что за твоей семьей охотится один из опаснейших темных магов (а отец знал — иначе не сидели бы под Фиделиусом), — отдать кому бы то ни было артефакт, способный укрыть даже от Вечной Леди, это...
— Да... — Звучит тихий выдох. Меня поняли.
— Но ведь... — Через пару секунд Миа уже готова отстаивать права «обиженных и угнетенных»... — Ведь оставлять невиновного человека в Азкабане, только потому...
— Согласен. Это — подло. И глупо. Поэтому нам надо придумать более реалистический план, чем тот, недостатки которого я только что изложил. И граничные условия: Блек не должен получить опекунства. Тогда он будет не опасен для Дамблдора, а у нас будет время на то, чтобы его прощупать, и, в случае необходимости — распропагандировать.
Минут двадцать длится мозговой штурм. Выдвигаются совершенно гениальные в своем благородном безумстве идеи... Пока, наконец, Миа не осеняет:
— Блек должен бежать!
— ?? — Слизеринцы смотрят на Мина с сочувствием... а я — с гордостью. Я ведь совершенно не подсказывал ей. Ну... почти...
— Смотрите. Преследуемый беглец не сможет претендовать на опекунство... — В сущности, Миа по нескольким намекам выдает план, очень близкий к тому, который составил я сам.
— Но Герми... Из Азкабана еще никто не сбегал! — Слизеринцы очередной раз демонстрируют высокий класс взаимопонимания.
— А вот это — улыбаюсь я — уже технические сложности.
Путь Палача (Беллатрикс).
Серые, грубо обтесанные камни... Вечный мрак подземелий Каэр Азкабан лишь слегка подсвечен умышленно ослабленным заклятьем света. Но, к счастью, постепенно уходит холод, источаемый Стражами Азкабана. И перед моим взором постепенно мутнеют и расплываются мучающие меня картины моего позора.
После ухода дементоров в соседнем участе, отделенном от моей «камеры» только решеткой, поднимается изможденная тень, постепенно перетекая из собачьей в человеческую. Это — еще одно унижение, изобретенное специально для меня тюремщиками. Хотя Азкабан разделен на мужскую и женскую части — ко мне, в качестве соседа бросили кузена Сириуса. И, хотя я и не слишком вписываюсь в образ леди... но и для меня не иметь возможности укрыться от мужского взгляда — унизительно. Но я выдержу. Я все выдержу. Я вырвусь отсюда, и тогда моя месть будет страшна!