Слащев в августе и начале сентября весь извелся — военный министр Деникин, как ему сообщили доброхоты, уже внес его в приказ об освобождении от должности комдива. Припомнил ему те дерзости нынешней зимой, что позволил себе молодой генерал.
Тогда речь шла об обороне Крыма силами всего двух сильно потрепанных дивизий, в каждой из которых солдат было меньше, чем в полку. И Слащев распорядился ими по своему разумению, отринув приказы главнокомандующего ВСЮР об удержании основного пути на полуостров через перешеек жесткой обороной в самом узком месте.
Два других направления — через Чонгарскую железнодорожную дамбу и косу — Арабатскую стрелку — его не беспокоили.
На первом курсировали бронепоезда, поддерживая огнем засевших в окопах стрелков и пулеметчиков, а у косы встала на якорь канонерская лодка, и большевики вскоре оставили все попытки, так как точная стрельба из восьмидюймовых орудий произвела на них ошеломляющее впечатление.
Сам перешеек Слащев решил не оборонять — в промерзлой степи, под пронизывающим ледяным ветром, без жилья и даже землянок, он потерял бы больными всех своих солдат. И своевольно, наплевав на приказы, отвел части к Юшуню, к теплым домам.
Красные несколько раз попытались ворваться в Крым — но теперь климатические факторы обернулись против них. Ведь тридцать верст пути по холоду выматывали самых крепких, и красноармейцы даже не могли согнуть замерзшие пальцы, а «слащевцы», сытые и только вышедшие из теплых хат, безжалостно отбрасывали их стремительной контратакой при поддержке артиллерии и пулеметов. И лишь черные бугорки насмерть замерзших большевиков служили страшными вехами для последующих атакующих.
Но не красные причиняли главное беспокойство в эти решающие дни. Слащева буквально задергали ежечасные звонки и телеграммы с побережья. Губернатор, градоначальники и прочие должностные лица в истерике просили его сообщить, как идут дела на фронте, чтобы в случае прорыва обороны иметь возможность уплыть из Крыма.
И «достали» — отбив самую сильную атаку красных, генерал на очередной запрос гневно сказал офицеру связи: «Передайте, пусть тыловая сволочь слезет с чемоданов».
Исполнительный связист передал слова в точности — скандал вышел грандиозный, но успокоившиеся крымчане, решив, что защита наконец надежная, совсем перестали его дергать.
Конечно, перебрось красные пару дополнительных дивизий, удержать полуостров вряд ли бы удалось. Но в том и дело, что не было этих лишних дивизий — белые отчаянно оборонялись на Дону и Маныче, пока сами не перешли в контрнаступление.