Если что-то и убеждает меня окончательно в правильности избранного мной пути, то это визит в оперу.
Когда мы выходим из такси напротив Линкольновского центра, Беллини лезет себе за корсаж и начинает поправлять лифчик.
— Господи, ты ведешь себя как тринадцатилетняя девчонка на бар-мицва[2].
Беллини, которая выросла в Цинциннати, понятия не имеет, о чем это я. И наверное, она никогда не видела выложенных из паштета фигур.
— Ты должна меня поддержать, — напоминает она.
— Лифчик тоже… кое-что поддерживает, — говорю я. — Боюсь, мы оба тебя подведем.
Беллини закатывает глаза. Когда она впервые попросила меня сопутствовать ей на этом мероприятии (давным-давно), то объяснила, что ей нужна замужняя подружка, потому что так проще знакомиться с мужчинами. Спутница, с которой можно поболтать в антракте, чтобы не чувствовать себя неловко в «Метрополитен-опера». Опера Моцарта — такая мелочь по сравнению с возможностью найти свою вторую половинку!
Мы даже и не догадывались, что, когда наступит этот вечер, я тоже окажусь одна.
— Учти, вовсе не нужно все время отходить на второй план, если тебе этого не хочется, — говорит Беллини. — Ты потрясающе выглядишь, так что можешь присоединиться к охоте. Точнее, ты обязана это сделать.
— Ни за что, — в двадцатый раз отвечаю я.
— Но с Эриком ты была на высоте, — напоминает она. — Я так рада, что ты больше не горюешь.
Беллини права. Мне и в самом деле лучше. Но это не мое поле боя. Когда мы входим в фойе, я понимаю, что не так-то просто пойти на свидание в Нью-Йорке. Помещение битком набито роскошно одетыми женщинами, а мужчин можно пересчитать по пальцам. Неужели манхэттенские мужчины предпочитают посидеть дома, выпить пива и в третий раз посмотреть международные соревнования по покеру, нежели пойти в оперу?
— Готова? — спрашивает Беллини, сжимая мою руку, как будто вот-вот раздастся сигнал стартового пистолета.
— К такому я никогда не буду готова. Но мне очень хочется посмотреть на тебя.
Беллини оглядывает толпу и нацеливается на привлекательного мужчину, который стоит в буфете. Воплощенная безмятежность, моя подруга как бы случайно подходит к нему и ставит локти на отполированную деревянную стойку.
— Часто здесь бываете? — игриво спрашивает она.
Жертва придирчиво оглядывает ее, а затем Беллини, видимо, берет первый барьер, потому что мужчина решает удостоить ее ответом:
— Впервые за последние два года. Что-то вроде выездной вечеринки.
Он ставит ногу на нижнюю перекладину табурета, штанина у него слегка задирается, и я замечаю золотую цепочку на лодыжке. С тех пор как Марта Стюарт ввела эти украшения в обиход, они стали такими же знаковыми атрибутами туалета, как и часы от «Картье», пусть даже эта побрякушка немногого стоит. Мне становится ясно, что этот тип — под домашним арестом. Не знаю, пришел ли он в оперу послушать музыку или же впечатлить некое должностное лицо, назначенное для надзора за ним.