— Знаю, прикладом по почкам, и все расскажет, — зло выпалил капитан. — Если ему известно, где они. А если нет? Если за диском пришлют пацана с улицы и он ни ухом ни рылом не ведает, что да как? Что он нам расскажет, хоть бей его, хоть на куски рви!
Полковник охладил свой боевой пыл и замолчал, но злой, уставший от погонь, перестрелок, бессонной ночи и колоссального нервного напряжения Бугров только начал заводиться.
— Хотя есть другой способ решения этой ситуации, — агрессивно произнес он. — Ральф собирал компромат на Тарасова, значит, Тарасов имеет непосредственное отношение к похищению — он его заказал, а может быть, и сам звонил, только голос изменил, чтобы не узнали и в суде запись не использовали. Так вот, надо позвонить ему и пригрозить, что если с моими близкими что-то случится, ему живым из этой истории не выбраться…
Полковник и старший лейтенант аж рты открыли от удивления.
— Тогда преступником станешь ты, — парировал Давыдов, — тогда тебя надо будет судить, а потом в тюрьму сажать.
— А мне теперь плевать. — Николай вскочил и как взбешенный зверь пошел по комнате. — Если с головы Люси и Павлика упадет хоть волос, я с этим Тарасовым собственноручно разделаюсь, и никто меня не остановит. Мне ордер у прокурора на его задержание не нужен. Я с этим Тарасовым переговорю с глазу на глаз, и он мне быстренько выложит имена, фамилии и адреса всех отморозков, что мою жену и сына взаперти держат. А если с ними что-то, не дай бог, случится, то я ему в два счета кишки выпущу, и мне даже приговор суда не потребуется.
— Коля, я понимаю твое состояние, — рассудительно начал Давыдов, — ты устал, взволнован, беспокоишься за жизнь родных, но нельзя опускаться до методов этих самых преступников. Иначе какие же мы служители закона, какие мы контрразведчики, раз сами будем хватать, пытать и убивать? Тогда мы тоже станем преступниками, и общество, весь народ, перестанет нам верить, перестанет верить в справедливость закона. Закона и еще раз закона, Коля.
— Этот ваш закон защитил меня от захвата жены и сына? — парировал Бугров. — Нет, и от смерти их не защитит, а захват в заложники кого-то из семьи Тарасова или его самого — да. Как миленькие вернут Люсю и Павлика и даже о диске не вспомнят.
— Ну, ты уже совсем хватил лишнего, — развел руками шеф и посмотрел на Толмачева, ища у него поддержки. А тот сидел, в рот воды набрав, и сочувствовал другу. Он не разделял его точку зрения по поводу захвата семьи Тарасова, но и в бредни шефа насчет закона не верил. Где она справедливость, когда российские законы попирают на каждом шагу, попирают прежде всего сами законотворцы, сильные мира сего и все им сходит с рук?