Вагоны «Голубой стрелы» внутри разделялись на купе, как и в обычных поездах, но были они просторнее, светлее. Алексей взял билеты в купе на двоих человек и уплатил приличную сумму. Она была больше, чем цена билетов на самолет.
Таня усадила Анечку в большое черное кресло, пристегнула ремнем и дала ей бутылочку с водой. Девочка открыла крышку, засунула соску в рот и начала жадно пить.
Вдруг запищала рация, и Аня обратила внимание на звук и показала пальчиком, что ей это интересно. Алексей вынул из кармана небольшой, с пачку сигарет, прибор и вышел на связь.
— Пикар, Пикар? — услышал он голос своего связного.
— В эфире, — ответил Коновалов и приготовился к самому худшему.
— Вам надо срочно прибыть в управление. Отпуск отложите.
— Вас понял, буду, — ответил он и выключил рацию.
Татьяна тяжело вздохнула и начала укладывать вещи в шкафы. Она привыкла к его долгим, опасным командировкам, ночным вызовам и срочным откладываниям отпусков. Такая у него была служба.
Алексей подошел к жене, обнял ее за плечи.
— Ты прости, но, видимо, и этот отпуск ты проведешь без меня.
— Я понимаю, — ответила Таня, — ты не можешь отказаться.
— Да, — он опустил голову, — но, может, это не командировка, а срочный вызов на пару дней. Какой-нибудь придурок захватил автобус или самолет, и надо его уничтожить. Как только станет ясна цель вызова, я тебе перезвоню и сразу приеду.
— Ладно, езжай, мы сами доберемся. На перроне найму носильщика, а возле входа в здание вокзала отец меня встретит. Он, наверное, приедет на машине, так что доедем, не волнуйся.
— Возьми деньги и билеты, — Алексей вынул из портмоне толстую пачку купюр (в то время денег было море, а в магазинах пусто) и передал жене.
До отправки осталась одна минута и по вагонам объявили, что провожающим следует выйти на перрон, а пассажирам занять места в креслах и пристегнуться. Во время разгона поезда запрещалось стоять в купе или ходить по коридорам.
— Как в самолете, — заметил Алексей. — Ну ладно, до свидания. — Он поцеловал жену, дочку и направился к выходу. Он вышел на перрон, а массивные, герметические двери захлопнулись за ним и разделили его жизнь на две части. Он снаружи подошел к окну и в последний раз взглянул на свою жену и ребенка.
Таня подняла Анечку, и та, увидев папу за толстым стеклом, улыбнулась и помахала ему ручкой. Татьяна что-то говорила ей, указывая на Алексея, но слов ее не было слышно. Потом они сели в кресло, жена поудобней усадила дочь на руки и пристегнулась.
Поезд тронулся и начал плавно набирать скорость. Окна поплыли перед взором Коновалова, и он увидел в соседнем купе молодую женщину, с таким же, как и Анечка, годовалым ребенком-девочкой. Они сидели в кресле и махали руками молодому мужчине на перроне, видимо, их папаше. Он, как и Алексей, провожал свою семью в дальную дорогу.