— Я уже плохонькая, болею, старею, а тебя все нет и нет. Каково одной-то, — мать уткнулась лицом в платочек и тихо заплакала.
— Мамочка, ну что ты, перестань. Я всегда помню о тебе, где бы ни находился. Я буду приезжать, навещать тебя.
— Да уж, — не унималась мать, — приедешь, один день со мной посидишь, а потом опять в бега.
— Служба у меня такая, мама, серьезная, ответственная.
— Служба, служба. Ты надолго едешь-то?
— Не знаю, может, на год, а может, и на два, но я буду присылать тебе письма, подарки.
Мать только вздохнула.
— Я тебя уже, наверное, никогда не увижу, — вдруг серьезно сказала она.
Виктор внимательно посмотрел на нее, и сердце его сжалось. Только сейчас он увидел, как постарела его мама. Раньше она, как ему всегда казалось, была бодрой, жизнерадостной женщиной. Но только теперь Виктор заметил старческие морщины на лице, темные мешки под глазами, немного трясущиеся пальцы рук и грусть в тусклых глазах.
«Боже мой, как она постарела», — с горечью подумал он и отвел взгляд. На душе у него стало совсем скверно.
Наутро мать поднялась раньше сына, приготовила завтрак и села в углу посмотреть, как Витенька ест. Была половина четвертого утра.
— Вот и кончились мои выходные, — с грустью произнес сын. О чем говорить дальше, он не знал. Мама любовалась им, его широкими плечами, умным, волевым лицом и его красивыми, сильными руками. Она заглянула в его карие глаза и увидела теплоту и любовь ее уже выросшего сына. Он был один в семье и поздний ребенок.
Отца Виктор не помнил. Тот был военным летчиком и погиб во время выполнения задания. Витеньку воспитывала мать и воспитала мужчиной. За это он был ей безмерно благодарен.
В дверь позвонили. Виктор открыл. Это был шофер из отдела Корнилова.
— Я скоро буду готов, — сказал Виктор и пошел одеваться.
Мама вышла в прихожую провожать. Она, ни слова не говоря, обняла его, прижалась к груди что было силы, тихо заплакала, шмыгала носом и причитала. Виктор нежно погладил ее по голове и поцеловал в щеку.
— До свидания, мама. Не болей, не скучай, жди меня.
— Буду ждать, — ответила женщина, а про себя подумала: «Но вряд ли дождусь».
Когда Виктор вышел и захлопнул за собой дверь, мама перекрестила его спину и прошептала:
— Храни тебя господь.
Она не была верующей, но в самые тяжелые минуты жизни, как и каждый русский человек, взывала к богу. Она предчувствовала, что видит сына последний раз в своей жизни.