Алла Аркадьевна наоборот, была строгой и серьёзной, явно довольна работой. Любовно осматривала «фрицев», одёргивала на них шинели, поправляла… Из смежной комнаты выглянула невидимая раньше Валюша. Невзрачная по-виду женщина «за» преклонных годов, в халате и тапочках… Лицо её было нейтральным.
Шумно протопав по коридору под конвоем всё той же Аллочки, ребята ступили на ярко освещённую сцену Дома Культуры, испугавшись, остановились. Точнее Валька остановился, а Серега в спину друга уткнулся.
— О! А вот и наши не-емцы! — послышалось бодрое и громкое из середины зала… Смотреть через прожектора в зал было неудобно. Ребята прикрывали глаза рукой, привыкали. Зал был пустым, несколько человек только… они сидели.
— Краса-авцы! — восхищённо, на распев, громко воскликнул всё тот же баритонистый голос. — А ну-ка, вперёд пройдитесь… Вперёд-вперёд…
Ноги у Вальки не шли, заплетались…
— Ты чего? — топоча на месте, забеспокоился Серёга. — Идём! Не трусь. Я рядом.
Валька особенно сейчас смотрелся жалостливо. Гримёрша молодец, подумал Серёга, классно уделала друга, как подбитый фашист словно. Морщась, Валька прошептал другу.
— Живот схватило. Бурлит что-то. О-о-ой! В туалет…
Серёгу как пружиной подбросило. Он даже забыл где находится…
— Ты что! Ни в коем случае… — взвиваясь, прошипел он. — Нет-нет. Нельзя! Здесь нельзя! Терпи! Ты что!
Сидящие в зале не понимали, что это вдруг с фрицами там случилось, чего они встали. Гримёр Аллочка, она ещё была здесь, на сцене, ждала оценки своего труда, догадалась, громко пояснила режиссёру и всем, кто был в зале.
— Ничего особенного, один ногу ушиб, за ящик зацепился.
Она, конечно, перепутала ребят, но это известие режиссёра почему-то обрадовало. Он даже вскочил, с восторгом прокричал:
— Отлично! Именно так, именно так… Хорошая находка. Отличная. Молодцы! Гении! Это и закрепим. Одного забинтуем, другой его тащить будет.
Валька держался за живот, Серёга его поддерживал…
— Да-да, именно, так. Так-так! Очень хорошо! Таланты! Гении! А что-нибудь по-немецки, матерщинное, можете, ну-ка, ну-ка…
Валька не слушал, к животу прислушивался, за него Серёга ответил:
— У нас английский в школе…
— Тьфу-ты, — падая в кресло, чертыхнулся баритон, — так всегда! Когда мне нужен английский, все изучают немецкий. Когда нужен немецкий… — не договорил, умолк, глубже усаживаясь, раздражённо поскрипел креслом, хлопнул в ладоши. — Ладно. Всё. Годится. Пойдёте. Слова вам выдадут, выучите. А сейчас пройдите, запишитесь у помрежа. Вы приняты. Следующий.
Ещё два раза поменяв подводный скутер и баллоны с кислородом, уже к утру, пловец снизил скорость скутера, ещё ниже погрузился, подплыл к огромному телу лежащей на рифах подводной лодки. На глубине было так же темно. Лодку он не видел, только представлял, её прибор фиксировал. На экране навигатора он чётко видел её контуры, маленькую сигару, и точкой своё место над ней. Ещё прибор сообщал расчётное время и глубину. Пловец был вовремя и на месте. Пусть на промежуточном, но на месте. И вовремя. ОК! Третья фаза его работы была почти закончена. Теперь можно и фару подводного скутера включить, пусть и на короткое время, но можно, но делать этого он не стал. Решил до конца выдержать тайну своего появления. И расслабляться не стал, хотя главное дело сделал: дошёл до расчётного места. Дальше дело других служб. Для того и субмарина здесь. Не российская, а украинских ВМС, потом будет другая. Прибор получил уже подтверждение от субмарины «свой-чужой». Теперь следовало подойти по правому борту на нос лодки, к люку нижнего торпедного аппарата, и остановиться, знал, на лодке его видят, должны видеть… Дождался открытия люка, и только после этого включил таймер самоликвидации скутера и подтолкнул его вертикально вниз…