Да, именно «гарем», потому что за долгие годы с некоторыми из его «бывших» (самыми «бывшими» из бывших, естественно) у меня установились какие-то странные заговорщицкие отношения, иногда даже дружеские: они изливали мне душу, я рассказывала им о своих горестях… Правда, некоторые из них были уже моими «раньшими» подругами, женами наших друзей; но многих «ЭТОТ МУЖЧИНА» привел в наш узкий кружок сам, и они в нем так и остались, потому что он их бросил. Если они были приятными (а они тут же становились таковыми, как только оказывались несчастными, потому что переставали быть опасными), то зачем их было гнать? Я не испытывала ревности к соперницам, над которыми одержала верх, самые нежные, нетребовательные, впрочем, никогда и никоим образом не оспаривали у меня титул «первой жены». Наоборот, когда Лор неожиданно отделилась от «стаи» (когда она заявила о себе во весь голос, было уже слишком поздно), обиженные конкюбинки воззвали к моим обязанностям: чего я жду, чтобы взять происходящее в свои руки, чтобы навести порядок в вольере и железной рукой водворить последнюю в списке на полагающееся ей место — последнее, естественно?
Женщины эти не знали, что такое количество все вновь и вновь возобновляемых сражений отняли у меня все силы и что отныне у меня было лишь одно желание — отречься… В конце концов некоторые из них даже стали страдать — впрочем, чтобы подзадорить меня, одна очень давняя его любовница, которая, однако, обрела настоящее счастье в браке после того, как мой муж ее бросил, по своей собственной инициативе дошла до того, что несколько дней подряд выслеживала «голубков» перед «мастерской». «Хочешь — верь, хочешь — не верь, — сообщила она мне после проведенного расследования, — но красавицей ее не назовешь. Да, высокая, действительно, высокая… И очень „упакованная“: шмотки шикарные, меховое манто, драгоценности… Вся в драгоценностях, бедняжка… Знаешь, совсем не наш стиль… Но только запомни: Франси, кажется, ее любит! Нужно было видеть, как он мне о ней говорил…. Будь осторожна, Катти, эта штучка его окрутила! Нужно что-то делать!»
Позднее, когда наш развод уже перестал быть новостью, люди, знавшие «новую жену» во времена ее первого замужества, начали уверять меня, что робкая оранта на самом деле прекрасно знает, чего она хочет: «Расчетлива настолько, что вы себе и представить не можете! Она не за мужчину выходит замуж, а за его связи!» Портрет мне нравился… Но по мере того как я читала письма, приходилось его исправлять…
Ну так что: «жена моего мужа» — пылкая, распущенная, вулкан страстей? Ни в коем случае: в этой переписке не было и намека на любовный пыл, никакой эротики, никакой вольности. Целомудренные, почти детские письма, ребяческие напоминания о знаках внимания. Если кому-нибудь из двух любовников и пришлось учить другого, то это скорее был «месье»…