Он постоянно хотел, чтобы дети уделили ей часть той любви, которую они испытывали ко мне. Я же, которая всегда всех делила — родителей, друзей, мужа, — я надеялась, что буду единственной для своих детей. Можно иметь множество жен, множество детей, но мать — одна. Сыновья никогда ни с кем меня не сравнивали, их сердце никогда «не выбирало» между двумя.
Мне предстояло расстаться и с этой, последней своей иллюзией. Пусть лишит ее меня мой муж, мой любовник, мой брат! Пусть он унизит меня, сорвет с меня одежду, поставит на колени! Когда я молила его не вмешивать наших детей в свои любовные истории, уважать то чувство, которое они испытывали к нам двоим, когда я хотела, чтобы он поклялся, что больше никогда не будет делать так, чтобы они не встречались с его любовницей, когда я боролась с ним (впрочем, как козочка господина Сёгена, которой было прекрасно известно, что утром ей придет конец), он только пожимал плечами: «Мне кажется совершенно естественным, что мальчики встречаются с Лор. В чем проблема-то?»
Проблема в том, что я испытываю к своим детям животные инстинкты! Я — как каннибалка, как туземка: если мои дети будут пахнуть другой женщиной, если они принесут на себе ее отпечаток, я буду считать, что они стали чужими. Я их выгоню, как чужих! Как предателей, я разорву их!
Чтобы я только замолчала («хватит, успокойся, тихо, дети услышат!»), этот трус начинал клясться во всем, что я требовала, и его поцелуи, его клятвы снова усыпляли мое внимание, Я снова ничего не слышала, кроме его любовных заверений, его «Кати, душечка», «Катюша», а он, черт возьми, тем временем начинал все снова…
«Господин и госпожа Франси Келли имеют честь…» Нет! До такого насилия, конечно, не дойдет! Даже при разводе должны «соблюдаться какие-то приличия»! К несчастью, мне эти «приличия» неведомы, наш развод — «первый» в моей семье, даже в наших двух семьях! Я каждый день хочу очнуться от этого кошмара, в котором меня подвергают беспринципному и беспрецедентному расчленению, — так возвращаешься к действительности, когда до тебя ласково дотрагивается дружеская рука…
Но нынче никто меня не будит, никто не спасает от кошмаров. Этой ночью мне снится «кошмар со свекровью» (тип возвращающихся кошмаров): мать моего будущего бывшего мужа (ведь такова должна бьггь формулировка?) стоит на пороге своего провансальского дома и сообщает, что «они», «ее дети, Лор и Франси», уточняет она, будут сочетаться браком весной: «Франси Келли и Лор Казаль счастливы сообщить…» Теперь, из-за «молодоженов», уточняет старая грымза, бассейном я пользоваться не смогу. Абсурдность этого запрета я понимаю даже во сне, но боль от него вполне реальная и острая: за столь короткий срок я лишилась стольких вещей… значит, и бассейном я больше не смогу пользоваться? Ну что ж, тем хуже: я брошусь с башен их провансальской крепости не в бассейн, а на мощеный двор, на брусчатку! Хорошенькая будет картинка! Сказано — сделано: я лечу в пустоту и начинаю падать, я падаю, падаю, сейчас я разобьюсь, но именно в этот момент я начинаю кричать: умирать я не хочу!