– Ты плачешь? – он удивлённо спрашивает меня и подает свой платок, когда заканчивается спектакль.
– Ох, Джейми! Эта история на все времена, – говорю я, вытирая глазки и носик белоснежным платком.
После спектакля мы выходим на воздух, я запрокидываю голову и вдыхаю, полной грудью воздух, наступающей весны. Весенний воздух особенный, ни с чем несравнимый, он имеет какую-то особую силу, не зря же весной начинают играть гормоны. Мы, садимся в машину, Боб везёт нас домой к Джейми. Я такая счастливая, ведь рядом любимый человек.
– Джейми, – говорю я, когда мы едем к нему. – Я, не могу принять карточку, прости, – протягиваю ему обратно золотистую карточку. – Я буду себя чувствовать содержанкой. Но ведь я стала встречаться с тобой не из-за денег. Я просто в тебя влюбилась!
– Знаю! Поэтому теперь, у нас с тобой всё общее! И ты не содержанка, а моя женщина и моя жена! Я люблю тебя и боготворю всем сердцем и душой! Карточку я не возьму. И давай на эту тему больше говорить не будем! – он кладёт обратно карточку в клатч.
– Мы не женаты! – снова возражаю я.
– Детка! Я говорю тебе об этом постоянно! Выходи за меня! Я серьёзно!
– Я знаю! Но нельзя так быстро, принимать, такие серьёзные решения. Мы ещё плохо знаем друг друга. Я даже не знакома с твоими родителями?
– Ещё как можно! Я никогда не был так уверен в правильности своего решения, как сейчас! С родителями познакомимся. Может завтра…
– Ты мало знаешь обо мне. И вообще, ты даже не хочешь детей! – я всё же произнесла это, и теперь испуганно смотрю на него.
– Хелен, я хочу детей, но я, – закрыв глаза, Джейми сильно трёт пальцами лоб, как будто хочет подобрать правильные слова. – Я просто боюсь, что буду похож на отца, такого же эгоистичного и равнодушного к своему ребёнку, – произнеся эти слова на одном дыхании Джейми облегчённо вздыхает, что, наконец-то смог произнести это вслух. В его глазах столько боли, обиды и страдания, что одними словами, этого чувства не передать.
– Джейми, нет! Ты будешь прекрасным отцом, как ты можешь сомневаться в себе. Ты такой сильный и целеустремленный, чувствительный и ранимый, одновременно! Ты с такой любовью и заботой рассказывал о маме и брате, что я тогда чуть не расплакалась, – я говорю с таким пылом в голосе, что Джейми открыв глаза, смотрит на меня с восхищением и ужасом одновременно.
– Ты что, беременна? – его голос дрожит.
– Нет, не беременна! – обижаюсь я и отворачиваюсь к окну.
– Малышка, не злись! Иди ко мне, и он притягивает меня в себе, лаская языком ухо. Я мгновенно возбуждаюсь, забывая обиду.