Он решил вести себя прилично, когда постучал в ее дверь. Отем была одета в мягкий флисовый спортивный костюм симпатичного абрикосового цвета. Золотистые волосы небрежными локонами спадали вокруг лица. Она приветственно улыбнулась. Бен вспомнил, как нежно двигались ее губы во время поцелуя, и все тело его напряглось. Когда Отем подняла к нему голову, рыжие и каштановые пряди ее волос мягко замерцали в электрическом свете, и Бену захотелось запустить в них пальцы.
– Входи, – пригласила Отем.
И тут Бен совершил ужасную глупость. Он наклонился, обнял ее и поцеловал. Долгим, глубоким, требовательным поцелуем, который заставил ее податься к нему, протестуя лишь символически. Отстранившись от Отем, Бен как ни в чем не бывало прошел мимо нее в комнату. Некоторое время Отем не могла двинуться с места. Рука ее была прижата ко рту.
– Я принес подушку, – небрежно сказал Бен. – Твоя слишком жесткая.
Кое-что в его теле было еще тверже, но он не стал сообщать об этом Отем.
– Ты обещал, что не будешь меня целовать, – резко произнесла она, все еще стоя у распахнутой входной двери.
– Я обещал, что не буду целовать тебя на ночь. А это всего лишь приветственный поцелуй.
Отем захлопнула дверь.
– Послушай, ты не можешь просто врываться сюда и… и…
– Вообще-то я собирался вести себя очень хорошо. Но ты выглядишь так соблазнительно, что я не смог удержаться.
Бен бросил подушку на диван и опустил сумку на пол.
– У тебя десятки женщин. Зачем ты так поступаешь со мной?
– Я никак с тобой не поступаю. Просто поцеловал тебя, и все. Это не преступление. Хочешь, посмотрим телевизор?
Отем прошествовала в спальню. Бен не совсем понимал, почему реакция девушки его забавляла, но это было именно так. Отем появилась в гостиной снова, и настроена она была решительно.
– Это мой дом, – заявила она, встав прямо перед Беном. – И поэтому я имею право голоса.
– Ага… И что?
– А то, что, если мне захочется, чтобы ты меня поцеловал, я тебе об этом скажу.
Уголок его рта дрогнул.
– Я так не думаю. Ты не скажешь. Уверен, тебе хочется этого прямо сейчас, но ты мне не скажешь, потому что боишься того, что случится, если я тебя поцелую.
– Я тебя не боюсь. И вообще не боюсь мужчин!
– А почему тогда ты ни с кем не встречаешься? Почему все мужчины в твой жизни – просто друзья? Что, Стивен Эллиот действительно так глубоко тебя обидел? Или, может быть, этот Ронни Хилсон? Любой взрослый мужик, который продолжает называть себя Ронни, должен быть кретином.
Отем стояла так близко, что Бен видел, как свет отражается в зрачках ее глаз. Когда она замахнулась для удара, он среагировал не сразу. Но, к счастью, успел схватить ее руку за запястье, прежде чем ладонь Отем опустилась на его щеку.