Следующей весной ей пришлось забрать сына из семьи портного, потому что он явно не сошелся характером с сыном хозяина дома, мальчиком чуть постарше Франца. Дело дошло до ссоры между Терезой и супругой портного, во время которой та высказала туманные намеки на некие дурные привычки Франца, намеки, которые Тереза сначала не приняла всерьез и сочла злобным наветом. Вскоре она нашла для него другое жилье у бездетной пожилой вдовы учителя, квартира которой к тому же находилась в более пристойном доме, так что у Терезы не было ровно никакого повода быть недовольной этой переменой. В школе Франц делал довольно сносные успехи, в семействе Кнауэр его по-прежнему любили, и никто, судя по всему, не замечал за Францем ни малейших признаков грубости и своенравия, на которые жаловалась жена портного, а теперь и вдова учителя, хотя последняя выражалась намного мягче.
Это задело Терезу не так сильно, как можно было ожидать, и она не могла скрыть от самой себя, что в центре ее духовной жизни находилась не любовь к собственному ребенку и не симпатия к Альфреду, а отношение к юному Роберту, которое вскоре приняло характер чуть ли не болезненной страсти. Она остерегалась обнаружить этот переизбыток чувств перед его родителями, боясь, что это навлечет угрозу разлуки. Но хотя те всячески подчеркивали нежные чувства к своему ребенку, от Терезы не укрылось, что в принципе он значил для них немногим больше, чем своего рода игрушка, правда очень живая и драгоценная. Было ясно, что они не умели по-настоящему ценить свое счастье. Мальчик же, казалось, вообще не делал различия между отношением к родителям и к воспитательнице и, подобно всем избалованным детям, принимал даруемые ему любовь и поклонение как нечто само собой разумеющееся.
Зимой госпожа Кнауэр заболела воспалением легких и плевритом и в течение нескольких дней пребывала на грани между жизнью и смертью. Хотя Тереза желала ей только добра, она не смогла полностью подавить в себе надежды, которые не только нельзя было произнести вслух, но о которых даже подумать было грешно. Правда, господин Кнауэр никогда ни единым взглядом не давал ей оснований предположить, что Тереза мало-мальски ему приятна. Ей самой он со своей пустопорожней приветливостью оставался таким же чуждым, а как мужчина вообще казался отвратительным, и все же она знала: если после кончины своей супруги он предложит ей руку, она не будет медлить ни минуты и станет мачехой Роберта. Ради этого она без долгих размышлений отказалась бы и от Альфреда, тем более что чувствовала — эта любовная связь не продлится долго, хотя покуда ничто еще не предвещало ее близкого конца.