- Что ставить?
- Ставь медленное. Подлодку, прощальную звезду...
- Где же эта кассета?
В соседней комнате зашуршало, зазвучала музыка и певица запела об ожидании. Снова стало грустно, в груди росла и вываливалась наружу всемирная жалость к тем, кто ждет и кого ждут. Особенно, к тем кого, увы, не ждут. К себе бедному. Хотелось вечной любви, нежного ожидания, верной подруги. Не абстрактной, далекой, недосягаемой, а той что рядом, под боком, сейчас, здесь. Любовь росла, вбирая и поглащая самого меня, этих замечательных ребят, прекрасных, нежных, добрых, все понимающих девушек, жалкую комнату, призрачную елочку. Вино крутило в висках, выдавливало вместе с магнитофоном печальную, пьяную, сентиментальную слезу вселенской печали и безоглядной любви.
- Свет выключай! Давай... интим! - Заплетающимся языком провозгласила пьяненькая крымчаночка.
Снова по стенам поползли чудовищные тени. Страшные, угловатые, нереальные,... недобрые... Кто-то тянул за рукав, оттесняя партнершу, ее сменяла другая, третья. Все горячие, пахнущие потом, вином, соленой рыбой. Плотно прилегающие в танце, давящие твердыми чашками бюстгальтеров, резинками и поясами чулок, обвивающие шею горячими руками, шепчущие что-то неразборчивое, обдающие смесью табака, алкоголя, лука... Все одинаково чудные и дорогие. Отличающиеся только ростом и цветом перманента. Называющие имена. Боже, зачем им столько имен?
Рядом танцевал начфин. Он приблизил ко мне свое красное, распаленное лицо. - Говорил я тебе! Все наши! Теперь, не теряйся, выбирай! - И подмигнул, одновременно дернув щекой и скривив губы в мефистофельской усмешке.
- Ни-ни, ни-ни, ничего не выйдет, - Неожиданно вклинилась в разговор его партнерша. - Выбирают-то, женщины!
- Кто, женщины? Не вижу! Одни девчонки.
- Это мы - девчонки? Еще какие женщины!
Зажегся свет. Ударил по глазам, заставив зажмуриться, прикрыть веки ладонью. На недолгое мгновение даже протрезветь. Комнату слегка вело из стороны в сторону. Стало смешно и непривычно странно.
- Хватит этих танцев-шманцев, пищалок-обжималок! Тащи карты, давай играть в нашего дурака, - Предложила высокая.
- В дурака? Пошли.- Охотно согласился я. Пьяный и добрый, я готов был соглашаться с кем угодно и с чем угодно. Все ведь оказались такие хорошие, такие родные, такие замечательные... Моего мнения, впрочем никто не спрашивал.
- Нас восемь, да ребят четверо. Всего двенадцать. Четыре команды по три человека. Так девчонки?... Так!
- Начфин! - Подскочили две и усадили начфина между собой прямо на пол.
- Начхим! - Забрали начхима.