Толстой неоднократно высказывает в письмах мысль о том, что все социальные бедствия, жестокости и несправедливости происходят в конечном счете от «отсутствия религии», от утраты человечеством христианской нравственности.
Примечательно, что Толстой не считал обязательным признаком «истинной» религии веру в бога. Религия, говорил он, это «то отношение, которое устанавливает человек к богу или, кто не верит в бога, то к миру, ко всему бесконечному, по времени и пространству, окружающему человека».>40
Категорически отрицая то значение, которое придавала религии официальная церковь, обличая церковь как одно из самых гнусных орудий одурманивания и закабаления народных масс, писатель называл «истинной» религией «простое разумное объяснение смысла жизни, из которого вместо прежнего исполнения обрядов с большей обязательностью, чем прежде, вытекает исполнение жизненных, нравственных требований».>41 Под религиозным сознанием Толстой по сути дела разумел сознание этическое. «Я говорю: религиозный, но разумею простого, неиспорченного человека»,>42 — писал он.
Именно «рост» такого рода этического сознания Толстой и считал главным признаком общественного прогресса, а его недостаточность — основной причиной всех имевших место в истории революций, в том числе и русской.
Толстой не смог понять и объяснить действий и сознания народных масс материальными условиями их существования и в силу этого вынужден был признать в индивидуальном сознании не только решающий, но и исходный фактор общественной жизни и исторического развития.
В такой постановке вопроса народное сознание из конкретно-исторической силы превращалось в силу не только метафизическую, но и мистическую. Оно им абсолютизировалось и апологетизировалось, со всеми присущими ему величием и слабостями, разумом и предрассудками.
Так, негодуя на своего корреспондента В. Д. Фролова, желавшего «очистить религиозные понятия народа», Толстой с возмущением добавлял: «Того народа, всю высоту религиозного миропонимания которого вы не понимаете, потому что не в силах понять того народа, который воспитал, кормит всех нас». Неколебимая вера Толстого в непогрешимость и высоту «религиозного» сознания народа нашла свое выражение и в письме к А. М. Томилиной, в парадоксальном, если не сказать более, противопоставлении «безграмотной», но «просвещенной старушки», которая знает, «что есть бог» и исполняет его «закон», предписывающий «жить с людьми в согласии и любви», — «жалкой по своему невежеству» женщине, знающей «все подробности крестовых походов, интегральных счислений, спектральный анализ и т. п.», но «не знающей бога, его закона и смысла жизни».