- Не знаю, Максим, я бы не смогла.
- И не нужно, чтобы ты это могла. Война - не женское дело, Женечка.
Привели пленного. Рука на перевязи, медицинская помощь оказана. Стоит, поджав губы, всем своим видом выражая презрение к нам, быдлу, по его мнению.
- Мы вызвали Особый Отдел армии, и передадим Вас туда.
- В ЧеКа?
- Вы плохо понимаете по-русски?
- Я хорошо понимаю по-русски, и говорю, тоже.
- У Вас немецкий акцент.
- Я давно живу в Германии, большевики лишили меня Родины.
- Родины Вы лишили себя сами. Большевики лишили вас привилегий. Ну, да! "Конфетки-бараночки, ах, вы, лебеди-саночки!" А потом:
"Нас уже не хватает в шеренгах по восемь,
и героям наскучил солдатский жаргон,
и кресты вышивает последняя осень
по истёртому золоту наших погон."
Интересно, почему вы, считающий себя русским, служили фашистам?
- Я обязан отвечать на этот вопрос?
- Да, нет. Вы на него честно ответить не сможете.
- А зачем отвечать честно быдлу?
- Мужики, выйдите на минутку!
- Максим! Не делай этого!
- Да успокойтесь, ничего я ему не сделаю. Идите, на несколько минут!
Я подождал, пока все выйдут, но видел, как сжался "лейб-гвардеец", стараясь сохранить присутствие духа.
- Когда твои родственники пасли коров на Тамани, мои - правили Россией. В моей семье две московские царицы. Рюриковичи мы. Были воинами, и воинами умрем. А ты, правнук шлюхи из Заксен-Ангальта, будешь повешен, как предатель. Всё понял, "граф"? Иди!
Он повернулся, сделал два шага.
- Застрелите меня, князь!
- Не достоин. Так умирают воины, а ты - предатель.
Подъехавшие через полчаса особисты, забрали обоих пленных, их документы. Через день начальник Особого Отдела 52 армии приехал и поблагодарил Михайлова, и весь первый взвод, за захват важного "языка", который оказался одним из руководителей школы абвера в Таллине.
У меня спросили только:
- Вы допрашивали его?
- Да, меня интересовали минные поля между УР "Теремец" и УР "Подберезье". После того, как он дал исчерпывающие показания, я допрос прекратил. О том, что он из абвера, он не говорил. Я, правда, и не спрашивал. Это выходит за уровень моих интересов.
- Он жалуется, что ключицу ему сломали после пленения.
- Да, он отказывался сотрудничать. Допрос происходил в поле, на выходе, в присутствии моих подчинённых. У него была истерика. После получения данных, ему была оказана медицинская помощь.
- Я Вас понял. Сейчас он охотно даёт показания. Очень интересуется Вашей фамилией.
- Она ему ни к чему. Видимо, рассчитывает на то, что ему удастся передать информацию обо мне немцам. Общее впечатление от допроса: махровый белогвардеец, идейный враг СССР. Впрочем, трудно ожидать иного от абверовца. Мы же, в некотором смысле, коллеги, но стоящие по разную сторону линии фронта.