— Слышите, сержант? Кони не спокойны… Уж не лезет ли к нам кто?
— Пройди в конюшню, проверь, — кивнул я, — а я остальных подниму.
Пока я тихонько будил бойцов, Цыган через боковую дверь метнулся в конюшню, побыл там какое-то время и, вернувшись обратно, приглушённым голосом сообщил:
— Люди снаружи. Пытаются ставни на окнах вскрыть…
— К бою, — полушёпотом отдал я приказ, — бить из арбалетов. В окна не высовываемся. Ставни открываем по команде. Всё понятно? — дождавшись несколько молчаливых кивков, скомандовал, — По местам!
Свои узкие окна-бойницы мы из предосторожности каждую ночь закрывали изнутри деревянными ставнями. А двери — на крепкий поперечный запор. Потому попасть к нам в казарму, когда мы спим, было практически невозможно. Вот только те, кто сейчас пытались к нам влезть, судя по всему, об этом и не подозревали. Поковырявшись некоторое время со ставнями, неизвестные воришки (?) решили действовать напролом. И по двери и ставням враз застучали топоры. Я по началу даже изумился такой наглости. Они что, не знают, кто здесь живёт!? Но уже в следующий момент отдал короткий, но любому воину вполне понятный приказ:
— Бей!!
Ставни тут же распахнулись. И девять арбалетных болтов едва не насквозь прошили стоящих напротив окон налётчиков. Всадило так, что тех, в кого попало, отбросило от стен шагов на пять. Убрав арбалет в сторону, я схватился за пику и прямо через окно вогнал её в грудь второму разбойнику. В слабом рассветном сумраке я сумел разглядеть тех, кто на нас напал. Горцы! И, похоже, разглядел их не я один. Стоявший слева от меня, у соседней бойницы, Степняк, крикнул:
— Сержант! Это горцы!
— Вижу! — отозвался я, — Бейте их, парни, не давайте к окнам подходить!
Пока кричал, вернул пику обратно, перезарядил арбалет и, вывернувшись из-за оконного косяка, свалил выстрелом в упор ещё одного из нападавших.
Горцы, в отличие от нас, находившиеся под прицельным обстрелом на открытой площадке, несли серьёзные потери. Не выдержав нашей стрельбы, они откатились назад, укрываясь за камнями, отдельными деревьями и в неровностях почвы.
На некоторое время наступило затишье. Они старались не появляться на открытых местах. Мы не тратя болты попусту, изредка постреливали в случайно появляющуюся то тут, то там подвижную мишень. Постепенно светало…
Не знаю, у кого как, а лично у меня уже довольно прилично бурчало в животе. Какого хрена, в конце-то концов!? Война войной, а распорядок — дело святое!
— Ну, что, парни, — подал я голос, — может, пока перекусим?
— Хорошо бы, — отозвался из конюшни Грызун.