— Спасибо, я обязательно буду, — обрадовалась Лора Александровна, но в трубке уже побежали короткие гудки.
Лора Александровна осторожно отставила телефон, несколько мгновений сидела, не двигаясь, потом, неловко поднявшись, как слепая прошла на кухню. Воспоминания навалились на нее с новой силой, она еле нашарила в кухонном шкафчике валерьянку, накапала себе в стакан и выпила залпом все до капли. Еще одна бессонная ночь ей была обеспечена. А завтра с утра нужно будет еще подмениться на работе...
Алина лежала в кровати и смотрела злыми глазами в потолок. Мать испортила такой прекрасный вечер! Почему эти взрослые считают, что дети им что-то должны? Неужели только за то, что тебя когда-то родили, причем не спрашивая на это твоего разрешения, ты должна быть обязана им до конца жизни?! В конце концов, каждому свое, и она, Алина, рождена вовсе не для такой жизни, которую хочет уготовить ей мать. Провести все свои лучшие годы на кухне, стирая кому-то вонючие носки или как мать, — увольте, это все не для нее!
«Надо срочно поступать в институт и жить в общежитии, — подумала Алина. — Тогда я буду сама себе хозяйка и смогу делать все, что захочу».
Она невольно улыбнулась, вспомнив сегодняшнее знакомство с Борисом и как он настойчиво и трогательно выпрашивал у нее домашний телефон. В конце концов он ее уговорил, и телефон она дала, немного помучив его для собственного удовольствия: терять такого интересного знакомого ей совершенно не хотелось. Он обещал позвонить завтра вечером и сводить ее в одно классное место, Алина толком не поняла — то ли клуб, то ли кафе с новой музыкальной программой. Только нужно будет с утра позвонить Майке, узнать, в какой институт та собирается подавать документы, и сделать это вместе с ней. Черт с ней, с Москвой, никаких денег она просить у матери не будет — потом по гроб жизни не рассчитаешься! — она все сделает в этой жизни сама, сама всего добьется! Алина поудобнее устроилась в постели и закрыла глаза. У нее все будет так, как она захочет.
Лора Александровна стояла перед кабинетом своего бывшего мужа и страшно нервничала. Как всегда, в силу своей собранности, она пришла на двадцать минут раньше и теперь ходила по коридору, не зная, куда себя деть. Если Вадим сказал в половине двенадцатого, значит, до этого времени он действительно занят и к нему нельзя. Это двадцатиминутное ожидание превратилось для нее в ад. Оно было хуже прошедших десяти лет без Вадима.
Поднявшись утром, она долго стояла под душем, потом пристально и так же долго разглядывала свое отражение в зеркале. Алина была права, она совсем махнула на себя рукой и теперь, еще не старая, выглядит гораздо старше своих лет. Морщины и круги под глазами, дряблая шея, неухоженные волосы, которые когда-то были такими же золотистыми, как и у Алины. Но самое главное было даже не в этом: взгляд женщины, смотрящей на нее из зеркала, был тусклым и измученным. В этом взгляде не было огня, не было уверенности, не было жизни...