Ким мысленно проложил эту возможную линию. Она вела к узкой расщелине.
— Аста, давай-ка заглянем вон туда. Мне кажется, эти "двери" должны быть где-то близко.
Расщелина была окутана мраком. Видимо, солнце в нее никогда не заглядывает. Если так, то сюда вряд ли попадают случайные метеориты. Поэтому лучшего места для сооружения жилья на астероиде нечего и искать.
Ущелье с каждым метром сужалось, постепенно превращаясь в тоннель. Сначала он был похож на творение стихийных сил: скалы вверху склонялись друг к другу, словно своды. Но вот лучи прожекторов нащупали первый признак вмешательства разумного существа: в отвесной стене впереди вырисовалось круглое отверстие, а в нем тускло блеснул металл.
Дверь!.. Даже не двери, а огромные, толстенные ворота шлюзовой камеры. Они открыты настежь… За ними — вторые… и третьи…
Космонавты оказались в огромном сводчатом зале, из которого в разные стороны вели несколько узких и низких туннелей.
Что здесь было когда-то?.. Зал отдыха?.. Оранжерея?
Лучи прожекторов выхватывали из темноты страшную картину разрушений. Похоже на то, что кто-то намеренно разбил и изуродовал все, что здесь было: странную мебель, причудливо перевитые растения, таинственные аппараты. Обломки, одни обломки вокруг. И все покрыто нетронутым слоем пыли, которая от малейшего прикосновения ползет вверх, превращаясь в густое-прегустое облако. А на стенах зала — то ли чертежи, то ли картины: разнообразные цветные пятна карабкаются друг на друга, закручиваются в спирали, разбегаются по гиперболам. Может, если бы охватить эту игру красок одним взглядом, удалось бы понять суть нарисованного. Но прожекторы вырывают из мрака лишь отдельные детали, а они не раскрывают ничего.
Тайна за тайной… Какая трагедия произошла здесь в те незапамятные далекие времена, когда люди Земли, возможно, еще не умели пользоваться огнем?.. Вряд ли узнаешь. Но во всяком случае ясно, что теперь здесь нет ни одного живого существа. Все погибли десятки, а то и сотни тысяч лет назад. А призыв о помощи, видимо, посылает включенное еще тогда автоматическое устройство.
Едва Ким подумал об этом, как сразу же возразил сам себе: нет, нет, надо искать. Надо искать! На мгновение ему послышался голос: "Ищи! Ищи!"
— Ты… слышишь?
— Слышу… — тихо ответила Аста. — Слышу уже давно. "Ищи! Ищи!" Да?
— Аста, но это же… голос "Сириуса"! Неужели ты его не узнала?!
— Узнала. А не сказала, потому что это слишком невероятно. Уже хотя бы потому, что речь идет не о радиоволнах.
Голос все звучал и звучал. И странно: громкость его уменьшалась, если напрячь слух, и постепенно нарастала, когда внимание привлекало что-то другое. Было похоже на то, будто какая-то неведомая посторонняя сила с осторожной настойчивостью пытается проникнуть в сознание, чтобы овладеть им целиком и полностью. Эта тактика оправдывала себя: мозг постепенно терял настороженность, привыкал к вкрадчивому вмешательству, воспринимая его уже не как чужой голос, а как собственные мысли. Сначала — несмелое подсознательное предположение. Потом — уверенность, твердая убежденность, что надо делать именно так, а не иначе. И вот уже Ким и Аста двигаются по узкому, бесконечно длинному тоннелю. Им обоим кажется: они делают это по собственной воле; знают, куда направляются и что ищут; могут в любой момент заглянуть в какие-нибудь двери или свернуть в какой-нибудь тоннель, но не делают этого только потому, что впереди их ждет что-то очень радостное и интересное. На самом же деле это действия были действиями сомнамбул — механическое передвижение автомата без осознания окружающей действительности.