— Да, на земле гораздо теплее, чем под ней, — услышала она голос Ленарда и обернулась.
— Как там вино?
— Прекрасно.
Их диалог прервал Билл Сазерленд, управляющий Ленарда.
— Извини, что нарушаю вашу беседу, Ленард, но если можно, мне бы хотелось отвлечь тебя на пару минут.
— Конечно, Билл, я сейчас…
— Я пойду в дом, мне надо приготовиться к приему. — Клеменси улыбнулась. — Ленард, не задерживайся. Не забывай, что вечером у нас соберутся почти двести человек гостей. — И она легкой походкой направилась к дому.
Уже давно не было дождя, рассуждала Клеменси. Если бы не разбрызгиватели, мы потеряли бы в этом году не один десяток виноградных кустов. А если бы не Ленард Рейнер, я потеряла бы все. Мне следовало сказать ему об этом, но почему-то нужные слова всегда застревают у меня в горле. А все из-за того, что Ленард ни разу не признался мне в любви.
Подойдя к дому, она поднялась на веранду. Тут все было погружено в легкую тень, пахло жимолостью, белые стены, зеленые жалюзи на окнах, зеленые стол и стулья из тростника — все это вызывало в ней умиротворенность.
Поднявшись в спальню, Клеменси разделась и скрылась в ванной комнате. Интересно, что за проблему решает Ленард с управляющим? — подумала она, вставая под душ. Главное, чтобы он не особенно задерживался.
Через десять минут Клеменси вернулась в спальню и уселась за туалетный столик, чтобы сделать прическу. В этот момент в комнату вошел Ленард и залюбовался шелковисто переливающимися длинными волосами Клеменси. Отложив щетку, она повернулась к нему и спросила:
— Все в порядке? Решили с Биллом очередную проблему?
— Да, все в порядке. — Он посмотрел ей в глаза, потом его взгляд скользнул вниз — к тому месту, где полы халата расходились, открывая длинные загорелые ноги. — Когда начнут съезжаться гости?
— Около семи.
— Как ты думаешь, у нас есть еще несколько минут, которые мы могли бы посвятить себе?
Она увидела в его глазах вспыхнувший огонь страсти, и ее сердце бешено заколотилось.
— Ты была великолепна, — с улыбкой шепнул Ленард, когда они, обессиленные бурной близостью, лежали в объятиях друг друга.
Клеменси было приятно, но все же не эти слова она мечтала услышать. Те, которых она ждала, Ленард не произнес еще ни разу. Зато с ее губ эти слова могли сорваться в любой момент. Вот сейчас, например, очень хочется сказать: «Ленард, я люблю тебя…»
— Однако, — пробормотал Ленард, — полагаю, нам пора пошевеливаться. Гости не должны дожидаться хозяев.
— Да.
Клеменси вдруг обуяли тревожные сомнения: а все ли у нее в порядке с головой? Ибо у нее мелькнула дикая мысль: я оказалась самой глупой женщиной на земле, потому что полюбила человека, которому нужна лишь для удовлетворения примитивных плотских желаний.