Они лежали в большой, квадратной деревянной кровати; у ног женщины лежали двое детей, которые мирно дремали. Отец спал тоже глубоко и крепко. Я отчётливо слышала его дыхание.
Зов совы разорвал тишину ночи. Мать перевернулась беспокойно на спину. Её лицо перекосилось, и рот искривился в ужасном страхе. Она раскрыла глаза, уставшие, покрасневшие, и боязливо посмотрела в сторону лестницы, которая вела к открытому чердаку, где её ребёнок спал один и беспомощный и без человеческого тепла.
Я хотела её спросить, почему она не заберёт ребёнка к себе, почему он там лежит один и не спит. Но когда я открыла рот, чтобы задать эти вопросы, я резко проснулась и в течение секунды снова заснула. Скорее всего, поэтому я вспомнила сон только сейчас.
И как раньше, сейчас я ничего не поняла. Что означает этот сон? Это я была этим ребёнком? И чувствовала себя брошенной на произвол судьбы родителями? Папа всегда говорил, что ощущения, которые остаются после того как проснулся, это главный ключ к толкованию сна. Я была всё ещё обиженна, но брошенной я себя точно не чувствовала.
Вообще-то, мы хорошо понимали друг друга. Каждый уважал свободу другого, а наши отпуска, которые мы проводили вместе, всегда были мирными. Если ездишь в дикую местность, нужно держаться вместе, - это я быстро поняла. Нет, брошенной я себя не чувствовала.
Чувство, которое вызвал во мне сон, было скорее непонятной ностальгией. Я хотела ещё раз туда вернуться, ещё раз посмотреть в сияющие глаза ребёнка.
Нет, я не была этим ребёнком. Сон ничего общего не имел с моей жизнью. Прежде всего, потому, что он проходил в другом времени. В коком, я не могла сказать. Но в этом доме был только один камин, в котором горело пару квадратных тюков. Ни электрического света, ни отопления.
Для жизни у семьи было только самое необходимое, а стены состояли из собранных неровных больших камней. Мои мысли прервались, когда голова ударилась о стекло.
Папа пересекал узкий старый мост, и универсал качался, как корабль на море. Уставшими глазами я посмотрела на мутную воду ручья и насторожилась. В зарослях я обнаружила каменную половину моста, заросшую тёмно-зелёным лишайником и мхом - всю развалившуюся.
Я не смогла отвести глаза так быстро, как хотелось бы. Я должна была смотреть туда. Это место не было милым или романтическим. Руина выглядела страшно.
- Что это такое? - спросила я немного заинтересованнее, чем следовало.
- О, здесь когда-то была железнодорожная дорога. Выведена из эксплуатации в пятидесятых, - объяснил папа весело. - Остались только мосты.