Он бежал, перепрыгивая через поваленные замшелые стволы, бездумно уворачиваясь от толстых сучьев. Пожалуй, немного не рассчитал — до той сопки не семь километров, а все десять. Искать долго не пришлось: он почти не плутал, сразу заметил меж деревьев алые пятна и направился туда, тяжело дыша. С минуту постоял за стволом, приглядываясь и прислушиваясь: интересно было, как они ведут себя, оказавшись без присмотра.
Определенно успели отдохнуть и отдышаться — лежат вповалку, но вид не столь уж и страдальческий. Ольга поместилась чуть поодаль и руку держит возле кармана. Мазур с неудовольствием отметил: несмотря на его недвусмысленный приказ, чертов доктор ни капельки и не пытается укрепить дух супружницы. Сидят рядом, но смотрят в разные стороны, как совершенно чужие люди, час назад встретившиеся на перекрестке. Мало того, эскулап, не сводя глаз с Ольги, расспрашивает с этакими кокетливыми интонациями:
— А вы, правда, сможете в нас стрелять? Нет, серьезно? И рука не дрогнет?
Мазур и сам с любопытством ждал, что Ольга ответит. А она промолчала. Вместо ответа достала наган из кармана, задумчиво его оглядела — благоразумно держа указательный палец подальше от спуска — и весьма многозначительно поиграла вороненой опасной игрушечкой, так что получилось даже лучше любых кровожадных реплик. Доктор присмирел. Мысленно поаплодировав Ольге, Мазур вышел из-за ствола, подошел, бросил палки наземь и молча опустился на корточки, сделав жене знак, чтобы кинула сигаретку. Так и не сказав ни слова, жадно докурил до фильтра, тщательно погасил окурок о ствол, сунул в жесткий мох и встал:
— Вперед. Нам еще ночлег искать…
…Сначала они увидели скалу, вздымавшуюся над потемневшей вечерней тайгой. В лес темнота приходит гораздо раньше, чем на голой равнине, и Мазур уже начал думать, что ночевать придется прямо здесь, под деревьями. Однако впереди стало словно бы светлее — значит, обозначилось открытое пространство. Пройдя метров двести, они обнаружили, что это и в самом деле березовое редколесье и по березняку идет довольно широкая дорога. Заброшенная, правда, давным-давно. Не только травой поросла — кое-где вытянулись тоненькие березки в человеческий рост, молодые сосенки. Еще угадываются колеи — судя по ширине, оставленные не автомобильными колесами, а тележными, но ездить по ним перестали, похоже, еще до рождения Ольги: одна сосенка росла как раз из сглаженной временем узкой канавки…
А впереди виднелась черная скала, напоминавшая очертаниями застывшую морскую волну с картин Хокусая. На ее вершине Мазур разглядел редкие деревья, словно зубцы полысевшей гребенки, и еще какой-то странный треугольный силуэт, больше всего похожий на геодезический знак.