Мазур потоптался, осторожно потрогал ее за плечо:
— Фая…
Она подняла заплаканное лицо, попыталась взять себя в руки, улыбнуться:
— Сам возьми ключи, там, под номерами…
И вновь упала головой на руки. Насколько он разобрался, главные слезы уже были позади, наступило то мучительное состояние, когда и плакать нельзя, и остановиться не можешь…
Вышел на цыпочках, вынул ключи из темно-коричневой фанерной ячейки.
— Что там? — тихо спросил Кацуба.
— Ревет, — пожал плечами Мазур. — Пошли?
— Иди успокой женщину, дурак… — Майор подтолкнул его ладонью в плечо, забрал свой ключ и, чуть сутулясь, побрел к лестнице. Мазур впервые видел, чтобы Кацуба брел.
Вернулся в комнатушку. Нагнулся, осторожно провел ладонью по светлым волосам:
— Что случилось, Фая?
Вот теперь она справилась с собой — подняла голову, прикусив губу, по-детски вытерла глаза мякотью большого пальца:
— Брата убили. Ты что, не знаешь? Его же застрелили вместе с вашей Светкой…
— Подожди-подожди, — сказал он растерянно, ни черта не понимая. — Со Светой… Гриша?
Она кивнула, всхлипнув.
— Родной?
— Ага, — кивнула зареванная Фаина. — Я же Агафоновна… ну да, откуда тебе было знать… Что там у них случилось?
— Не знаю, — сказал Мазур. — Стреляли на улице, в спину, мы только что из… Видели, в общем.
Она больше не плакала, только губы беспрестанно кривились. Надо же, не смог раньше сообразить, на кого она так похожа…
— Посиди со мной, ладно? — попросила она.
— Конечно… — быстро сказал Мазур, оглянулся, опустился на потертый диван.
— Будешь?
Он мотнул головой, честно сказал:
— Не идет.
Фаина отвинтила пробочку с бутылки коньяка, налила себе пальца на три, выпила морщась, как лекарство. Одернула синюю блузку, по неистребимому женскому инстинкту пытаясь навести марафет, вытерла лицо платком. Мазур сидел, чувствуя себя глупее некуда.
— Сто раз ему говорила, что этим и кончится, — сказала она, уже с сухими глазами. — По телевизору только и показывают, как их взрывают и стреляют. Мафиози доморощенный… Заходил Жечкин, смотрит так, словно я тоже с наганом шлялась… — по-детски шмыгнула она носом. — Как думаешь, он не мучился?
— Да нет, — сказал Мазур. — Там все… сразу.
— Господи, господи… — она старательно три раза перекрестилась. — И честно жить не дают, и на кривой дорожке капканы на каждом шагу понаставлены…
«Теперь понятно, почему те шпанцы так ее испугались тогда, — подумал Мазур. — Не в боевитости дело. Сестра Нептуна — это, знаете ли, титул…»
Она налила себе еще, выпила медленнее. Села рядом с Мазуром, подперла ладонями щеки, долго смотрела в угол, временами тяжко вздыхая и содрогаясь всем телом.