— А мы-то чем лучше? — угрюмо бросил Мазур.
— То есть?
— Мы вообще сделали что-нибудь путное? Только потеряли, считай, половину группы.
— Намекаешь, что командир из меня хреновый?
— Да брось ты, — сказал Мазур. — Я в таких делах небольшой специалист и потому не могу судить, что хорошо, а что совсем бездарно. Просто… Результата не вижу.
— Ну конечно, — хмыкнул Кацуба. — Вам, водоплавающим, проще — выскочили на берег, подпалили там что-нибудь с шумом и всем набором звуковых эффектов — вот тебе и результат… Приходи, кума, любоваться. Завидую… Ладно, не ной. Будет тебе, похоже, результат. В самом скором времени. Сейчас начнется маленький спектакль с драматическими поворотами…
— А конкретнее?
— Конкретнее — будешь стоять и не дергаться. И вмешиваться только в том случае, если твердо уверен, что выиграешь. Пошли.
В ходовой рубке капитана не оказалось. Степан Ильич стоял над картой, временами попыхивая трубочкой, матрос держал курс, а Котельников попросту маялся от безделья, прохаживаясь по периметру, вдоль стен. Старпом, не поднимая головы от карты, сказал Кацубе:
— Объясните Гоше, что в море свистеть не стоит. Примета скверная.
— Отставить свист, — нейтральным тоном распорядился Кацуба. — Традиции надо чтить, а суеверия тем более…
— Да я сразу и перестал… — виновато ухмыльнулся Котельников. — Как только сказали…
Кацуба, заложив руки за спину, тоже прошелся вдоль стены, занудным тоном рассуждая:
— Все оттого, что морские и сухопутные суеверия не совпадают, а если бы они совпадали, не было бы никакой проблемы… И никаких тебе недоразумений…
В воздухе, Мазур ощутил всей шкурой, висело напряжение — еще и оттого, что Кацуба совершенно на себя не походил, вяло, расслабленно болтался по рубке, изрекая этакий поток сознания, ничуть ему не свойственную дурацкую болтовню. Сам Мазур встал так, чтобы держать в поле зрения большую часть рубки, — он не знал, какие инструкции получили остальные, и по своему разумению обеспечивал себе оперативный простор.
— Микушевич, — позвал Кацуба, не прекращая прохаживаться вдоль стены утиной чаплинской походочкой. — Как по-твоему, пальма на «Вере» настоящая?
— Настоящая, — кивнул Мазур. — Тогда искусственных не делали, по-моему…
— На горизонте а-ля пальма, как ты, я, пальма одинока… — нудил Кацуба. — А где-то скачет мой черноокий, через саванну путь его далекий… Идиотский шлягер. Ну какие в саванне пальмы? Или есть они там, все же? Ильич, когда у нас «Вера» ожидается?
— Примерно через четверть часа, — бросил старпом, по-прежнему не поднимая головы.
Мазур краешком глаза подметил, как Котельников неподдельно встрепенулся.