Спящий обоз, видимо, представлялся нагрянувшим из таежных дебрей «зеленым» именно таковым, а, стало быть, подлежал обязательному уничтожению с последующим дележом между победителями сохранившихся материальных ценностей, то есть: во-первых, совершенно необходимых в крестьянском хозяйстве телег и, главное, коней; во-вторых, небогатого личного имущества обозников (с паршивой овцы, как известно, хоть шерсти клок); и наконец — содержимого наваленных на вожделенные подводы снарядных ящиков. А то, что в них находятся отнюдь не снаряды, было совершенно ясно даже далеким от военного дела бородачам в поддевках: кто же станет таскать по тайге, в десятках верст от ниток железных дорог, такое количество артиллерийских боеприпасов, не имея при этом ни единой, даже самой завалящей, пушчонки?…
Расчет партизан на крепкий сон сопровождающих обоз солдат и внезапность нападения мог оказаться верным, если бы им противостоял обычный отряд из мобилизованных крестьян или поселковых, а не восемь десятков прошедших огонь и воду профессиональных военных.
Часовые, против чаяния, не спали и, вовремя различив в предутреннем тумане бряцающие железом смутные тени, безо всяких предупредительных выстрелов открыли стрельбу на поражение, что позволило остальным не только успеть схватить оружие, но и занять оборону, а с мельницы во фланг нападавшим ударил длинными очередями пулемет. Ворваться в ощетинившееся огненным кольцом выстрелов село попавшие под перекрестный огонь партизаны не смогли ни после первого отчаянного натиска, ни после еще двух столь же безуспешных попыток — и призраками растворились в начинавшей уже сереть утренней дымке, оставив на околицах изрядное количество трупов с торчащими лопатой бородами.
Победа в ночном бою досталась белым, однако, очень дорогой ценой: юнкера, не успевшие натянуть гимнастерки, были в своих белых нательных рубахах хорошо видны на фоне бревенчатых, почерневших от времени и дождей, стен домов и заборов, а таежники, как известно, стрелки не из последних…
В братской могиле на окраине негостеприимной догорающей деревеньки осталось лежать двадцать шесть человек.
Оставшаяся часть отряда во главе с раненным в левую руку поручиком, перегрузив ящики с двух разбитых гранатными взрывами телег на уцелевшие, кое-как перебинтовав раненых и расстреляв (не тащить же с собой!) десяток попавших в плен «зеленых», продолжила путь — восемнадцать подвод, несколько верховых и меньше взвода пеших. Пятеро тяжелораненых, в том числе и командовавший отрядом капитан, лежали в повозках на шинелях, расстеленных прямо поверх драгоценных зеленых ящиков.