Сомнений не осталось, над ним проходил каменный тоннель.
«Еще пару драгоценных камешков, и можно покинуть царскую сокровищницу. Свобода!»
И следующий камень поддался легко, только неудобно было орудовать согнувшись. Зато Судских, поднатужившись» протолкнул плечи в отверстие и вздохнул облегченно: где прошла голова, туловище проскочит. Он проделал операцию заново — сначала сунул в отверстие посох, потом руки, напрягся — и вот уже по пояс там, на свободе. От толчка ногами упал стул, съехал стол.
«Э, милый, теперь так просто назад ты не попадешь», — пожурил он себя, но особо не огорчился. Всему свое время. Он выбрался в ход, осмотрелся.
Эти камни у щели были основанием желоба вдоль стены хода, остальные, более массивные и высокие, выстилали пол хода еще и в два ряда. Отряхнув одежду, Судских двинулся направо, где разглядел металлическую решетку в конце хода.
На цепи висел громоздкий замок, за решеткой виднелись ступени, уходящие наверх. Судских побренчал цепью и не стал сворачивать замок посохом. Жалко его. Пошел в обратную сторону.
Возле спасительного отверстия он заглянул в помещение, бывшее ему только что темницей. С чувством расставания оглядел сундуки и лари. Догорал факел, и сокровищница казалась фантастическим видением, уходящим обратно в нереальность.
Он ощутил еще один толчок и неприятное движение качелей под ногами. Что это? Лучи фонарика осветили решетку в конце тоннеля. С ней происходили странные превращения: она будто таяла, и сам ход сплющивался. Судских протер глаза, бросил посох и зайцем рванулся в обратную сторону. Свет фонарика на каске лихорадочно выхватывал из тьмы стены, потолок, который разъедала неумолимая сила; сыпались крошки камня, камешки, струилась сквозь щели земля и перехватывало дыхание.
С разбега Судских врезался в препятствие, искры сыпанули из глаз, фонарик потух. Тогда он услышал сдержанный гул, будто надвигалась издали танковая колонна, и становилось тесно в груди от сдавливающего монолита. Руки искали чего-нибудь, лишь бы найти спасительный ход и уйти от тесноты. Судских нащупал металлическую балясину, выше другую и, схватившись за третью, поспешил наверх. Что там — неизвестно, только бы подальше от неизвестности. Качалась земля, дрожала плоть.
Каска уперлась в преграду. Ощупал рукой. Канализационный люк. Пригнув голову, Судских уперся спиной в крышку и величайшим усилием сдвинул ее. Лавиной устремилась земля, пытаясь увлечь его за собой. Он превозмог этот плотный ливень, удержался. Земля перестала осыпаться, и Судских отодвинул крышку еще дальше, высунулся по пояс.