Мои размышления прервал звонок мобильника. Звонила матушка.
– Сынок, прости, если отвлекаю…
Голос у нее не сказать чтобы взволнованный, но и не беспечный, каким она обычно сообщает, что дочка плотно поужинала.
– Что-то случилось?
– Нет. Просто дочь требует тебя.
– Прям требует?
– Да. Так и сказала – дай мне папу. Я объясняла, что папа занят, но она была очень настойчива.
– Знаю, – вздохнул я. – Сам бессилен, если что-то втемяшиться в голову. Ладно, давай.
Трубка недолго шуршала у меня в ухе. Потом зазвучал голос Томки. Странный голос.
– Пап… – Она чуть не плакала. Больше всего не люблю и даже боюсь такого голоса дочери в телефонной трубке. Томка плачет крайне редко, но в те минуты, когда она действительно плачет, весь мир переворачивается с ног на голову. Я готов бросить все и примчаться, чтобы осушить слезки.
– Что случилось, моя хорошая? Что-то болит?
– Нет.
Шмыг носом.
– Ты что-то хотела мне сказать?
– Да.
Шмыг снова.
– Говори, Томыч, не томи.
Шмыг, шмыг. Вздох.
– Мне приснилось, что кто-то умер. Я испугалась, что это ты…
В трубке на заднем плане громко вздохнула мать.
– Приснилось? Доченька, ты спала?
– Да, я уснула перед телевизором. Опять показывали Стива и Бульку. Булька загадала три загадки, и Стив все их угадал, а потом началась Даша-следопыт…
В дверь моего кабинета постучали. Сразу вслед за стуком дверь открылась. В проеме появился Петр. Он был растерян.
– … а потом я уснула, – продолжала шмыгать Томка, – и мне приснилось, что кого-то убили… пап, тебя ведь не убили?
– Ну, милая, ты же меня слышишь?
– Да.
– Значит, все в порядке.
Я выдохнул. От детских страшилок порой бывает не по себе. Томка уже начинала бояться меня потерять. Детский психолог, рекомендованный нашей воспитательницей Олесей, сказала, что в ее нынешнем возрасте Тамара начинает задумываться о жизни и смерти, пока лишь в теоретическом плане, но страх потерять кого-то из родителей уже незримо присутствует, и с этим нужно поступать очень аккуратно.
– Не волнуйся, Томчик, – сказал я, а сам не сводил взгляда с Петра, который жестами дал понять, что у него имеется крайне важная, не терпящая отлагательств, информация. – Можешь прилечь отдохнуть, я вечером приеду. Не забывай, что у нас вечером еще гимнастика.
Она шмыгнула носом еще раз. Напоминание о занятиях по гимнастике не прибавили ей оптимизма.
– А теперь дай трубочку бабе.
– Хорошо, пап. Я тебя люблю! Пока!
Петр, воспользовавшись паузой, бросился на перехват, но меня снова засосала телефонная трубка.
– Да, сын мой?
– Мам, успокой ее. Со мной всегда все будет в порядке, никуда я не денусь.