— Боже, что это такое? — привалилась она к стене. Вся квартира олицетворяла собой бардак, хаос. Подходило всё, что олицетворяло ненормальность. Но это были цветочки. Прошли в спальню. Там ещё летали пух и перья, вероятно выпотрошенные из вспоротых подушек. Все ящики, которые были в квартире, валялись на полу. Дверцы шкафов были распахнуты настежь. Естественно, вещи разбросаны вплоть до прихожей. Посуда на кухне вся перебита.
— Это тебя надо спросить. Ты у нас детективы пишешь, — съязвил отмерев сын.
— Здесь действительно кто-то побывал, — растерянно прошептала она. — Уборки теперь предстоит ужас сколько.
— Да что ты такое говоришь, никаких следов я не вижу, — пробурчал взъерошенный Данька. — Я ж тебя приглашал вчера пойти. Говорил, что видел свет. А ты знай своё — почудилось. Что теперь скажешь?
— Только одно, хорошо, что мы вчера не пошли сюда. Было бы ещё два трупа. — Она почувствовала, как тело, по которому уже пробежали мурашки, покрылось холодным потом.
На этот раз сын покладисто согласился с её доводами.
— Может быть. Я про это не подумал. Но что они искали и таким варварским способом? Ты ж говорила — воровать нечего?
Постепенно отходя от пережитого шока Лена понимала, что всё-таки что-то во всём том было не так. Зачем и кому нужен был такой обыск? Явно что-то таким варварским способом искали, но что? Это «что» должно быть непременно серьёзным, потому как не просто искали, а перетряхивали всё. Но равнодушным тоном сказала:
— Не знаю. Может быть мелкие воришки. Поживиться хотели. Знают, квартира пустая стоит… — Потом забывшись, в раздумье добавила:- Почему-то ключи отца до сих пор из милиции не отдали…
— А что нам остаётся думать. Ничего больше на ум не идёт. Сообщать ментам будем?
— Что?… Нет, смысла не вижу. От их бесконечных вопросов треснет голова, не помогут и лошадиные дозы анальгина, а правда нам так и не покажет свой нос.
— Тогда давай так: ты возвращайся домой, а я вызову своих девчонок из группы и мы здесь наведём порядок. — Пообещал он.
— Хорошо. Разгребай. Я тебе, конечно, сочувствую. Что-то мне в этих стенах не по себе.
Не успела она вернуться в свою квартиру, как приехали со службы Семёна какие-то совершенно посторонние люди и занесли медицинское заключение. Обещали разобраться. По её лицу ясно читалось, что она не верит в такую возможность. Они свернули разговор. Лена поблагодарила и, забрав документ, отпустила ребят. Белый лист, где чёрным по белому написано, что Долгов Семён Данилович был в стадии большой дозы алкогольного опьянения, задрожал у неё в руке. «Ошибка или мерзость?» Убрав бумагу, чтоб не видел сын, ушла на кухню, решив убить время и успокоить расшалившиеся нервы, в выпечку пиццы. Вколачивая злость в тесто, замешивала на слезах, не успевая вытирать и, они капали в муку. «Ничего не выяснят, никого не найдут. Теперь не ищут: денег нет, бензина, опыта, а ещё больше желания. А если находят, то козла отпущения. Жизнь это не роман». Мысли текли и текли превращаясь в беспомощные слёзы. Резала затуманенными глазами ветчину и овощи, боясь задеть себе палец. Расстаралась так, что сделала аж две. Решив одну заморозить. Она сама не ожидала от себя такого вдохновения. Надо же размахалась… Данька вернулся усталый и встревоженный. Молчком отправился в душ. Освежившись, заявил: