О, какие дела! Её зрачки от возмущения закатились туда, куда закатываться не должны.
— А что ты у меня ещё видел? — упёрлась она вызывающе кулачком в стол, шлёпнув ему соус под нос.
Он, смерив её взглядом, не торопился отвечать. Доев второе, переложил посуду в раковину и, отстранив её, принялся мыть.
Она, конечно, отошла, но от него, желая получить ответ, не отстала.
— Ну, ну, что ты видел, — наседала на парня она, бойцовским петухом прыгая рядом.
Он, зажав её плечи ручищами, пригвоздил тело к полу.
— То, что ты веник на место не поставила.
О, о, о!.. Лена вывернувшись быстро подошла к столу и села на подвернувшийся под ноги стул, а икнув пододвинула к себе его первую, со сметаной, забракованную тарелку борща.
Он, уперев одну руку в стол, другую в спинку её стула навис над ней.
— Вот-вот, поешь. А то, не ровён час, свалишься. Муж-то кем был?
— Военным, — промычала она.
— А конкретнее… — рыкнул он и даже не шевельнулся.
«Господи, вот привязался…» За ней такого прежде не водилось, а сейчас ей хотелось его укусить. Взять и впиться зубами. Чтоб прокусить до крови… Чтоб больно! Но показалось, он настолько толстокож, что зубы сломаешь. Не возьмёт его и индейская стрела, пропитанная ядом кураре. Если только насадить на бивень слона. Раз!
— Войска ПВО, если тебе что-то это говорит… — собрав всю свою волю в кулак, пробубнила она.
Он, вскинув брови, уточнил:
— Это не те ли войска, что пассажирский самолёт лупанули?
Она испуганно отшатнулась от него: «Когда он уже уберётся отсюда». В душе росло беспокойство. Через несколько минут, взвинтив себя ещё на полуоборота, она представляла из себя бомбу. Полоская ложку в борще, она почти паниковала. Естественно, весь гнев был направлен на него и немедленном желании — убрать с глаз долой.
— Ты никуда не спешишь? Мне не хочется быть не вежливой… — с жаром заявила она.
Оставив в покое её стул, он плюхнулся на место и подвинул к себе чашку с чаем.
— Я тебя понимаю. Сейчас чай допью и уйду… К этим стрельбам он имел какое-то касательство?
— Хватит, я сказала! — воскликнула Лена, отталкивая стул.
— Сядь, — со скучным видом подвинув стул, ткнул он её на место: «Сиди и слушай».
Против лома нет приёма. Лена упёрлась взглядом в стену. С чего это он решил, что она выложит ему всё на блюдечке. Повернулась. Вздохнув, вперилась в его нахальные, пусть и красивые глаза.
— Послушай, тебе не всё равно?
По-видимому так оно и было, потому что он вскочил и вцепившись в её локоть легко выдернул со стула и подтолкнул в коридор. Протащив по которому, втолкнул в кабинет и только там тихо с каким-то шипящим надрывом прошипел на её:- Пусти, больно.